Павел Кашин - Павел Кашин. По волшебной реке

«Бумажный змей» – тоже абсолютно медитативная песня. Мне всегда хотелось, чтобы у меня была семья музыкальная, чтобы у меня был отец-продюсер, который мне давал советы. Так хорошо, конечно, когда отец тебя обучает, но у меня родители совершенно не в этой теме, и даже не в этом городе. И, конечно, как было бы хорошо, если бы мне в свое время кто-то разъяснил все о шоу-бизнесе.

Во мне всегда был тот мальчишеский, юношеский максимализм и отчаянность. Да, возможно, кто-то бы сочинил даже лучше, но пел бы он все это так же безбашенно?

Две вещи никогда не будут изобретены в мире: это бесшумная газонокосилка – даже когда уже все самолеты будут летать бесшумно, газонокосилки будут шуметь – и пюпитр, с которого не падают ноты. Это я все к чему: я думаю, в песне действительно не только красота важна, а вот это желание петь. Потому что когда я продюсировал других людей, я мог сочинить или купить им песни, которые были бы известны, но я не мог спеть за них с тем желанием и с той оторванностью. Этому, похоже, не обучаются: с этим рождаются. Порой, в голос можно вкладывать любые слова – все равно будет слышно, что человек поет о чем-то прикольном. Когда я пел в Париже и в Барселоне, люди, которые не знали русского языка, с интересом слушали. Я удивлялся, говорю хозяйке зала, где мы выступали: «Жаль, что вы не понимаете ничего…» На что она мне ответила, что ей совершенно все понятно, что я пою. Действительно, когда пел Высоцкий, многие говорили, что иностранцы, те же французы слушали и понимали, что что-то есть особенное в этих словах.

Будучи в Лос-Анджелесе, я экспериментировал с сочинением на английском. Это, конечно, невозможно. Потому что нужно сочинять, только пройдя через ясли в стране, в которой живешь. Ну, либо делая такие продюсерские проекты типа «ABBA», где, в общем-то, ты просто швед и все. С поэзией все сложнее… Я уже говорил, мне нравится у Бродского одно стихотворение на английском, называется «A Song». Однако критерии популярности в Америке убивают всю идею поэзии, потому что на все у них есть «великая американская мудрость»: «А что-ж ты такой бедный, раз такой умный?» Ведь богатство и ум, без доли сомнения, – не лучшие спутники. Чаще всего богатство и безумие… даже богатство и подлость – они лучше сопутствуют, конечно.

«Ты идешь ко мне» – также медитативная песня… Никогда не замечал, что у меня набрался целый альбом для медитации. Песня о том, как девушка идет по ступеням, а я слышу ее шаги. Грубо говоря, вся песня о том, как я внимаю шагам девушки, которая идет ко мне.

«Милые места» – песня о славе. Согласно учению Будды, есть четыре вещи очевидные, с которыми мы боремся, и одна неявная. Четыре очевидные вещи: слава, власть, деньги и секс, а неявная вещь – это тщеславие духовное, что хуже, чем тщеславие очевидное. То есть человек, который гордиться своей добродетелью, хуже вора в каком-то смысле.

Песня «Мама» была пересочинена. Она также была написана в стиле Высоцкого. А навеяна романом «Глазами клоуна», который написал Генрих Теодор Белль. Кто читал «Глазами клоуна», помнит, что там человек ждет на вокзале свою любимую, потому что другого способа встретить ее у него нет. Кстати, если мы вообще посмотрим на всю литературу, которую мы знаем, то искренне удивимся тому, что она, по большей части, либо переписана, либо хотя бы навеяна каким-то более древними произведениями. Я несколько раз удивлялся, находя один и тот же сюжет, написанный сегодня, в девятнадцатом веке, в шестнадцатом и Древнем Риме.