Павел Кашин - Павел Кашин. По волшебной реке

Василий Теркин, если говорить о терминах, которые существуют в моем языке, который называется «Неола» (что в дословном переводе обозначает «Новую латынь»), является одним из них. Например, в английском языке есть слово «хулиган», появившееся от фамилии человека, который много хулиганил: подобным образом можно заменить практически все глаголы в моем языке. Если ты просто забыл какой-то глагол, то можно взять известную фамилию и подставить. В место слова «забыл» сказать «Альцгеймер», или вместо «не морочь мне мозги» сказать «не делай мне Кафку». И Теркин – примерно такой же термин.

Мне кажется, самая короткая моя песня. Не знаю, проходит ли она действительно как колыбельная, но она действительно очень спокойная. Кажется, здесь нет лишних слов. Мне нравится, когда лишние слова в песнях отсутствуют.

Песня «Поддавки» – это вновь песня об иллюзии любви. Действительно, так скажем я, наверно, очень медленно взрослел по сравнению со средним представителем России или другой страны. Тогда, вообще России нужен был какой-то такой пласт культуры инфантильной. Сегодня, в столетие революции, я почувствовал, что эта дата переводит нас из разряда дурацких совков в одну компанию с французами, в чьих глазах отпечатались гильотины. То есть это как бы такой взрослый тип наций. И теперь мы, русские, можем свысока смотреть на нации, в чьих глазах отпечаток гильотин. Россия постоянно обновляла свою кровь посредством уничтожения здравомыслящего мужского населения.

Это нелегко дается понять, как, например, нелегко давалось понять людям младше меня в английском клубе мои рассказы о Костанае, где был один бар. Там, кстати, тема разговора была «Идеальное свидание», и англичанин не мог понять, почему женщине не нужно давать выбирать ресторан, в который идти, почему не нужно идти на ее условие, почему в России это не уважается вообще. Я рассказал ему, что в Костанае был всего один бар, и туда мог войти не всякий, и что в Костанае было за честь, когда мужчина приглашал женщину домой на бутылку водки, и все были в удивлении… Все удивились, что в Костанае, оказывается, не слышали про наркотики. Ну, я понимаю, что наверно были круги какие-то, где было все мрачно, но в целом при Советском Союзе не было наркотиков. Мы помним фразу: «В Советском Союзе нет секса», – не было и литературы, где об этом и говорилось бы. У нас Шейкспир даже, переведенный Пастернаком, абсолютно целомудрен. Потому что если брать Шейкспира в оригинале, то он просто напичкан юмором, весь юмор ниже пояса. Так что когда вдруг в песнях появляется что-то об алкоголе, сексе или свободной любви, это кажется невероятно революционным. Понятно, что революционным это кажется год-два, но этого хватило бы данному артисту, чтобы быть популярным.

Песня «Шел первомайский снег» была написана за день до моего тридцатилетия. Если я тогда написал, что «шел первомайский снег», значит, первого мая действительно шел снег. Это как у Николая Второго к жене в письмах: они все время начинали с погоды, и уделяли ей достаточное внимание: «Сегодня ветрило». «Сегодня ветрило, но солнце потом вышло». То, что революция будет через два дня – совсем неважно. Важно погоду описать… так что шел первомайский снег, да. Песня на самом деле очень красивая.