Павел Кашин - Павел Кашин. По волшебной реке

Я почувствовал тогда неладное, и настроение у меня было не очень. На следующий день, я даже не стал вникать в сценарий, подумал, что будет, то и будет. Потому что, ну, как говорил Бальмонт «Это выше меня». На следующий день мое настроение полностью убилось, когда сказали, что яхта не может плыть, потому что она начала тонуть. Она была пришвартована, и мы посчитали, что к вечеру она уже должна утонуть. Решили, что еще успеем прямо на пришвартованной что-то отснять. Было жуткий ветер, холод, мрак, и что-то еще с этим штурвалом. Да, конечно, все это абсолютно можно было снять, но натуры там никакой не было, потому что мы никуда не плавали. А это, по сути, можно было снять и в павильоне, либо, выстругав штурвал, поставить в квартире на фоне стены, покрашенной в голубой цвет, повесив сзади такелаж какой-нибудь типа веревок или детской стенки. Все это можно было снять вообще за пятьдесят рублей. Итак, мы на этой тонущей яхте, значит, снимали всю эту штуку. Зачем-то нужно было, чтобы я в ледяную воду нырял… Слава Богу, здоровье есть: не умер, не заболел. Все мы быстро отсняли, так как я не рыпался, прилетели в Петербург, и выяснилось, что вся кинопленка оказалась бракованной. Продюсер снимал на маленькую видеокамеру бэкстейдж. Ничего не снялось, в общем. Остались с бэкстейджем. Они начали монтировать из того, конечно, что Антонов наснимал на видеокамеру. С тех самых пор я как-то не очень люблю снимать видеоклипы. Потому что в видеоклипах всегда найдется такой подорванный человек, которому нужна яхта в Ялте и группа людей, с кем он хочет либо побухать, либо переспать, и если ты в этом участвуешь, то ты очень сильно страдаешь. Я не против ни того, ни другого: просто это все можно не выходя из дома сделать. Повесить такелажную стену, выстругать штурвал, пригласить девчонок, спиртного купить. Даже в море нырять не надо.

В общем, да, вот такой был в девяностых шоу-бизнес. Причем, конечно, было понятно, что все эти деньги вешаются на будущее нашего проект: то есть я однажды должен был отдавать все это. В конце концов, я, конечно, вышел из проекта с некоторым скандалом.

Песня «Жизнь» сама по себе стала каким-то образом более менее известной. Красивая песня, очень.

Когда я однажды был на концерте Земфиры и зашел к ней в гримерку, она мне призналась, что «Белую» песню, она пела в уфимском кабаке, когда выступала. Я не знаю: может, там какие-то другие барыни отдыхали… либо как они это слушали? Ха-ха-ха. Потому что тогда в кабаках пели совсем другие песни. Она говорила, что ей очень нравится эта песня: я помню, что мне тоже она очень нравилась. Здесь же тема неба!

Думаю, за этой песней светится «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Потому что откуда еще быть чайке? «Чайку» Чехова, где мальчик еще с мертвой птицей ходит, я вообще не очень любил… Чехов – молодец, конечно: назвал это комедией еще. По-моему, он издевался над всеми, назвав это комедией.

А у меня «Чайка Ливингстон», скорее всего, потому что это было тогда вообще сильно-духовным произведением. Потому что до того, как Ричарда Баха перевели, самое духовное было «Мать» Горького. Да уж: было полное отсутствие литературы. Наверно, все-таки, это отсутствие литературы нас заставило так полюбить ее. И когда вышла «Чайку по имени Джонатан Ливингстон», ну, прямо все духовные дети прочитали ее. И тогда все делились на людей, читавших эту «Чайку» и на не читавших ее.