Р Гэдни - Говорит Альберт Эйнштейн

Сенатор Маккарти называет Альберта «врагом американского народа». Газета «Вашингтон пост» предупреждает, что если «граждане в целом последуют совету доктора Эйнштейна и отправятся в тюрьму вместо дачи показаний, то наша представительная система будет парализована. Если мы хотим порядка в правительстве, то каждый вызванный свидетель обязан выступить».

К настоящему моменту Альберт слишком слаб и истощен, чтобы его вызывали. Он сидит в своем кабинете, то и дело набивая и раскуривая трубку. Над его головой поднимается клуб дыма.

У порога дома 112 по Мерсер-стрит в застегнутом на все пуговицы костюме стоит худой, сутуловатый человек, разглядывая закрытые ставни.

Ростом около 170 сантиметров, одет в белый льняной костюм и фетровую шляпу в тон. Лицо совиное. Громоздкие очки с толстыми линзами увеличивают его пронзительные голубые глаза.

Он ходит туда-сюда по лужайке перед домом, отсчитывая вслух шаги до террасы, возвращается и пересчитывает снова. В руках у него дюжина не раз подсчитанных красных роз с карточкой: «Моему дорогому другу А. Э. Поздравляю с днем рождения. Курт Гёдель».

Мими и Изабелла Бофорт едут в школу Сент-Дэвидз на лимузине «крайслер-краун-империал», которым управляет шофер в форменной куртке.

Сестры отличаются стройностью и высоким ростом. Прически одинаковые: густые светлые волосы стянуты в конский хвост, перевязанный шелковым платком. На обеих платья в горошек, белые носочки и сандалии.

Усевшись на заднее сиденье, обитое плюшем, они принимаются читать последнее письмо от своего овдовевшего отца — Уитни Бофорта, который в сотый раз описывает жизнь поместья Бофорт-Парк в Гринвиче, штат Коннектикут, и особняка «Форт», где под надзором бесчисленных нянек выросли сестры Мими и Изабелла.

В последнее время затворник Уитни Бофорт сильно сдал, врачи обнаружили у него симптомы ранней деменции и ревматоидный артрит, приковавший его к инвалидному креслу. Дворецкий и медсестры удовлетворяют все его пожелания. Он появляется только ужину и ест в тишине. На него работают пожилой шофер, несколько садовников, повара, домашняя и кухонная прислуга. Уитни Бофорт не встает с постели, если не нужно принимать ванну, одеваться или пересаживаться в инвалидное кресло, чтобы спуститься к ужину.

До начала Второй мировой войны поместье Бофортов никогда не пустовало, здесь гостил даже Франклин Рузвельт — в ту пору губернатор Нью-Йорка.

Другим постоянным гостем был Эйвери Уиттингейл III — чудаковатый профессор Гарварда и основатель школы, где на первых порах обучались Мими и Изабелла. Развлекая Рузвельта, Уиттингейл зачитывал эпиграммы Эдмунда Клерихью Бентли, которого особенно любил старик Бофорт: «Джеффри Чосер / Не увлечет вас нипочем, сэр: / Он вставил неприличнейшие фразы / В „Кентерберийские рассказы“».

В библиотеку Бофорта со всего мира стекаются исследователи средневековой литературы для изучения иллюминированной рукописи «Кентерберийских рассказов» начала XV века. Искусствоведы приезжали в его особняк ради «Венеры Урбинской» Тициана, героиня которой как две капли воды похожа на женщину, позировавшую и для «Красавицы», что в палаццо Питти во Флоренции, и для «Девушки в мехах» из венского Музея истории искусств, и для картины «Портрет молодой женщины в шляпе с пером» из Эрмитажа.

КУРТ ГЁДЕЛЬ

Увы, в 1939 году сначала пришлось продать иллюстрированный манускрипт Чосера, а затем и полотно Тициана. В коллекции остались картины, которые, хотя и с большой натяжкой, можно причислить к американскому регионализму 1920-х годов: второстепенные работы Гранта Вуда, Джона Стюарта Карри, Томаса Гарта Бентона и раннего Эндрю Уайета.

Почти все книги и гравюры пострадали от сырости. Библиотечный каталог был предоставлен одному аукционному дому в Нью-Йорке на условиях аренды — и канул в Лету. К концу 1940-х годов хозяйство Бофорт-Парка пришло в упадок, впрочем, как и школа Мими и Изабеллы.

В доме Бофорта процветает снобизм. Если на семейном ужине произнести чье-то громкое имя, кто-нибудь обязательно спросит: «А это кто? Этот человек учился в школе Сент-Дэвидз, окончил Гарвард или Йель?» Никакие заслуги не имеют такого значения, как благородная кровь, связи, династии, особняки и поместья, признание общества, негласное состояние и родословная.

Отец всегда хотел, чтобы его девочки закончили школу Сент-Дэвидз в Принстоне. Однако адвокатам Уитни Бофорта запрещено разглашать информацию о плачевном финансовом положении семьи. В общем, все идет к тому, что деньги скоро закончатся.

Сестры спят и видят, как поедут учиться в Королевскую академию музыки в Лондоне. Жаль, но такие расходы Бофорт не потянет. Семейные юристы, обратившись в банк, и так еле договорились о ссуде на оплату обучения в Сент-Дэвидз.

На время учебы и семнадцатилетняя Мими, и Изабелла, годом младше сестры, переезжают за пределы Принстона в дом своего дяди Брэдли, где их опекают экономка и слуги. Именно отсюда Мими случайно набрала номер Эйнштейна.

Дядя Брэдли Бофорт появляется здесь редко. Он вхож в ближайший круг Эйзенхауэра и занимает какую-то секретную должность в ЦРУ, отвечая за связь с Белым домом.

По дороге в Сент-Дэвидз Мими вдруг понижает голос:

— Изабелла, ты умеешь хранить секреты? Не подумай, что я сочиняю. Я только что разговаривала с Альбертом Эйнштейном.

— Ты… что-что?

— Разговаривала с Альбертом Эйнштейном.

— Шутка такая?

— Да говорю же тебе. Честное слово.

— Ага, Эйнштейн, ты серьезно? Тот самый Эйнштейн?

— Клянусь. Я звонила в аптеку. И ошиблась номером. А на том конце отвечают: «Говорит Альберт Эйнштейн». У него номер триста сорок один двадцать четыре ноль ноль. А в аптеке — триста сорок один двадцать четыре девяносто девять.

У Изабеллы округлились глаза.

— Ты разговаривала с Альбертом Эйнштейном?

— Да, разговаривала, — снова повторяет Мими.

— И какой он?

— Очень приветливый. С немецким акцентом. Голос такой, будто он все время улыбается. Кстати, у него сегодня день рождения. Семьдесят пять.

— С ума сойти, это что-то невообразимое, — искренне радуется Изабелла, которая давно привыкла, что все самое «невообразимое» происходит именно с Мими.

В сыром зале с высокими потолками Мими и Изабелла оттачивают вторую часть Сонаты Моцарта для фортепиано и скрипки ми минор, К. 304.

Отыграв, Изабелла говорит:

— Уже неплохо, сыграем еще разок?

— Нам пора, — отвечает Мими. — Физика. Забыла, что ли? Е равно эм цэ квадрат.

— Сколько раз тебе повторять — я ничего в этом не понимаю, — срывается Изабелла. — Уж прости, не понимаю.