Виктор Казначеев - На переломе [Политические раздумья]

В разгар опереточного путча кто должен был первым успокоить родную мать? Конечно же, сын. Но он о матери и не вспомнил. Двадцатого августа я позвонил Марии Пантелеевне в село Привольное. Сказал, что с её сыном Михаилом всё в порядке, пусть не волнуется. Мол, у меня в руках самая достоверная информация. Он жив и здоров. Просто так сложились обстоятельства, что не до телефонных разговоров ему сейчас. Старушка даже расплакалась. «Спасибо, - говорит, - Витенька, утешил моё сердце. Недаром я тебя всегда за сына почитала». Она и потом от телефона не отходила: всё ждала звонка от дорогого Мишеньки. Да так и не дождалась...

Мне наша общая знакомая передала, что Мария Пантелеевна ей сказала: «Виктор человеком оказался, один в Москве подумал о том, что нужно мне позвонить и успокоить, поступил по-христиански».

Поздней осенью 1991 года у Горбачёва на Ставрополье была встреча с канцлером ФРГ Колем. Мария Пантелеевна получила уведомление, что сын вместе с канцлером заглянет к ней в гости. Принарядилась, стол накрыла, самую близкую родню пригласила. Но дорогой гость не заглянул. Нижние чины из охраны известили её по телефону о том, что Михаил Сергеевич очень занят по делам государственной важности. У него ответственная миссия, так что приедет в другой раз. Я всегда знал, что Горбачёв бесчувственный, как камень, но, чтоб настолько быть бездушным даже к матери, не мог предположить.

У Горбачёва никогда не было друзей: этот человек начисто лишён чувства товарищества. Люди для него - всего лишь средство, материал, при помощи которого он добивался цели. Когда нужды в них больше не было, он с холодной жестокостью отбрасывал их. Да что отдельные люди! Он безжалостно отказался от восемнадцати миллионов коммунистов, оказавших ему доверие, избрав своим генеральным секретарём. Михаил Сергеевич стал для них «князем тьмы», как назвал его Борис Олейник.

Когда эти строки уже были написаны, я узнал, что Мария Пантелеевна скончалась. Её похоронили на привольненском кладбище рядом с мужем, Сергеем Андреевичем.

Есть много косвенных и некосвенных данных о том, что Горбачёв всё знал о путче. Сколько бы книг он ни писал, сколько бы ни говорил о своей непричастности к ГКЧП, документально установлено, что всё проводилось по его сценарию. С ним всё было согласовано. Сколько раз я был свидетелем того, что, оказавшись между двух огней, Горбачёв всегда примыкал к огню-победителю.

18 августа, когда к нему прилетели Янаев и компания, он вёл себя странно, изобразил тяжелейший приступ радикулита. И сердобольные члены ГКЧП поведали всему миру о серьёзном недомогании, постигшем президента, дали понять, что он на их стороне и присоединится, едва хворь отступит.

Семья была заложницей амбиций Михаила Сергеевича, почувствовавшего, что теряет руль власти. Родные в Форосе - спектакль. Специалист, устанавливавший связь, утверждает, что Горбачёва нельзя было её лишить. Он сам отключил себя, изолировал, играя роль жертвы путчистов. Ждал, чем путч закончится: победят путчисты - будет с ними, победит Ельцин - он, дескать, потерпевший, которого спасают ельцинисты.

Стиль Горбачёва-политика - доставать жареные каштаны из огня чужими руками. Он всегда стремился к тому, чтобы все непопулярные действия совершал кто-то другой, но только не он. Для того, чтобы удержать ускользающую от него власть, он одного за другим сдавал своих соратников, правда, неизменными его спутниками всё время оставались «агенты влияния» Яковлев и Шеварднадзе, с ними были особые счёты. Все остальные рано или поздно отправлялись в политическую опалу. Всех, кто был связан с ним, поражала политическая болезнь - горбачёвщина.

Вот и тогда, укрывшись в роскошном замке в Форосе, Горбачёв понадеялся, что оставленный на посту главы государства вице-президент Янаев сможет, опираясь на кремлёвский кабинет, переломить сложившуюся обстановку в государстве, связанную с новоогаревским соглашением. Проект нового союзного договора, разработанный под руководством Горбачёва, полностью противоречил тому курсу, который взял Верховный Совет СССР.

Реформы под всё усиливающимися ударами националистов в республиках стали отчаянно пробуксовывать. Программа Кабинета министров была рассчитана на централизованное, объединённое одной экономической системой государство. Ситуация складывалась критическая. Люди вполне реально стали ощущать, как стремительно падает жизненный уровень.

В такой ситуации президент просто не имел права уезжать в отпуск. Зная «стиль работы» Горбачёва, мне стало ясно, что надвигаются серьёзные события, грозящие катастрофическими последствиями. Было очевидно, что его дни на политическом Олимпе сочтены, уж чем-чем, а политическим, кабинетным чутьём Михаил Сергеевич обделён не был. Его замысел был прост: развалить государство, разбить его на куски - Содружество Независимых Государств, а самому вновь занять должность надгосударственную, позволяющую ни за что толком не отвечать, а лишь снимать пенки политического успеха на Западе, где ему охотно платили за его антигосударственную деятельность.

Не удивлюсь, если за развал Союза Советских Социалистических Республик на его счёт где-нибудь в швейцарском банке была положена круглая сумма. Вот только узнать бы, какая. Во сколько обошлось ему предательство собственного народа, своей страны? Хотя, зная Горбачёва, я уверен, что он не продешевил, этот деятель умел торговаться. В «Правде» в 1994 г. появилась информация, что на швейцарском счету Горбачёва лежит 3 миллиарда 200 миллионов долларов. Опровержения этой информации не последовало.

Он с великим мастерством сыграл свою роль, подставив всех своих соратников под нож политической гильотины. Горбачёв со свойственным ему артистизмом разыграл своих подчинённых, при этом бдительно наблюдал за развитием сочинённой специально для него пьесы. Когда было необходимо, он, подстёгивая события, направлял их в нужное русло. В подтверждение своих слов приведу выдержку из нашумевшего интервью с членом ГКЧП, последним премьер-министром СССР В. Павловым.

«- Сколько демчернил пролито, чтобы обличить «злодейский» замысел ГКЧП, «антиконституционные» действия его участников! Кто в действительности был истинным инициатором драматических августовских событий 1991 года?

- Заговор, если и был таковой, исходил вовсе не от ГКЧП.

- Так был ли всё-таки «форосский узник» или?..

- Вот именно «или»! Расскажу о знаменательном факте. Итак, 17 августа 1991 года. После заседания президиума Кабинета министров СССР я пришёл в свой кабинет и попросил вызвать машину. Было около 16 часов, суббота. Собирался заехать за женой, чтобы вместе отправиться на дачу к Николаю Губенко - талантливому актёру и режиссёру, последнему, как оказалось, министру культуры последнего советского правительства, который пригласил нас на свой пятидесятилетний юбилей.