Виктор Казначеев - На переломе [Политические раздумья]

Казанников и эту бумагу порвал и выбросил в урну. Он тогда ещё верил Ельцину, которому, можно сказать, дал вторую политическую жизнь, отказавшись от места в Верховном совете в пользу Бориса Николаевича. Это был не эмоциональный порыв, а выполнение обещания избирателям всячески поддерживать Ельцина, на которого народ одно время возлагал огромные надежды. Каково же было удивление Прокурора России, когда на очередном докладе президенту о состоянии законности Борис Николаевич, который не очень владел даже элементарной правовой терминологией, вдруг спросил, почему не подходят 102 и 17-я статьи применительно к октябрьским событиям? Казанников объяснил, что в данном случае применима статья... «массовые беспорядки». Президент остался недоволен: «А мне так не докладывали. Я даже не знаю, кому верить».

Быстро же скрутило Ельцина его окружение. Слишком легко, не по-государственному отнёсся он к заявлению выдающегося юриста об отставке. Не сумел, а может, не захотел помочь своему «политическому крёстному» и дальше утверждать законность в стране, поверил крёстным отцам коррупции и породил пятую власть - власть криминала. Это одна из самых больших бед России.

Вторая беда в том, что так же часто, как Горбачёв, оглядываясь на Запад, он не увидел, не смог понять того, что в этом веке капитализм выжил лишь потому, что перешёл к элементам государственного регулирования. Горбачёв отпустил вожжи государственного управления, при Ельцине вообще была разрушена эта система.

Теперь это будущее стало нашим сегодняшним днём. Мы с горечью вспоминаем, какими были доверчивыми. Как искренне воспринимали слова Ельцина осенью 1991 года о том, что хуже будет всем только полгода, затем - снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами. «А к осени 1992 года, как я обещал перед выборами, - стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей», - так заверял Ельцин. Да и через год, когда продукты подорожали в 150-200 раз, он обещал финансовую и экономическую стабилизацию уже в первом квартале будущего года. И после первого квартала следующего года он заверял, что достигнута высшая точка напряжения сил перед выздоровлением. И так продолжалось из года в год. Беспрецедентной диверсией называют здравые экономисты разгосударствление собственности. Вот данные Комиссии Госдумы по итогам приватизации: «Потери от разрушения экономики только за один 1996 год в суммарном виде в два с половиной раза превышают потери в Великой Отечественной войне. Доход же бюджета от приватизации за пять лет порядка 0,15 процента суммарных бюджетных поступлений». Не зря на парламентских слушаниях Чубайс говорил о том, что структуры, имеющие власть, обменяют эту власть на собственность. Обменяли - демократию на демагогию, власть - на собственность, а в итоге экономика России по своей худосочности сравнялась с малоразвитыми странами.

Других результатов не следовало и ожидать... Задолго до заката Горбачёва была очевидна неизбежность реформ. Но слишком торопились новодемократы захватить власть, больше думая о себе, чем о народе. Гавриил Попов впоследствии откровенно признается, что они пришли к власти слишком рано. И уж скоро, к концу года, не имея ни программы действия, ни кадров, способных к конструктивной работе, и видя, что дела идут к провалу, пришедшая к власти новая элита во главе с Борисом Николаевичем откровенно заметалась. Народ внимал всему этому с какой-то безысходной верой. Именно безысходностью можно объяснить и то, что по сути дела политический банкрот, явно неудавшийся организатор государственного строительства был и вторично избран Президентом. «А кого избирать? - недоумевали люди. - Некого». В такой огромной стране и некого? У такого трудолюбивого и умного народа не нашлось настоящего лидера? Есть, конечно, такие люди. Только они были отодвинуты, не востребованы. Такое феноменальное подавление перспективных государственников требует глубокого изучения, как и виртуозные манипуляции общественным мнением. Горбачёв и Ельцин - очень разные, но часто приёмы их были очень схожи.

Вот уж поистине, будущее бросает свою тень задолго до того, как войти.

Горбачёв стал у руля страны, которая по праву считалась Великой, Могучей и Стабильной державой. Достаточно сказать, что в 1985 году национальный доход СССР рос в 4 раза быстрее, чем в развитых капиталистических странах. Какая была нужда начинать перестройку, которая уже к 1992 году отбросила страну на 80 лет назад? Как и у любой, бурно развивающейся страны, у СССР проблем было много. И ошибки надо было исправлять. Но это были проблемы роста. Проблемы совершенствования социалистической системы и производственных отношений в ней. Никакой речи о ревизии социализма, тем более о его перестройке не могло быть.

И в рамках того уклада можно было развязать руки частной инициативе, провести поэтапную приватизацию предприятий и даже отраслей, которые более гибко, чем государственные структуры, улавливали спрос населения, быстрее предлагали нужные товары. И рыночные отношения можно было безболезненно привести в соответствие с экономическими канонами. Ведь нет рынка социалистического и капиталистического. Есть просто рынок — регулятор спроса и предложения.

Работа, конечно, не простая. Но для неё не нужны были ни коррупции, ни прихватизаторы, ни разорение страны и поголовная нищета народа. Нужно было грамотное, честное и принципиальное руководство.

Горбачёв не обладает такими качествами. Слишком витиевато и противоречиво мыслит. Слишком властолюбив и корыстен. Некоторые говорят, что его воспитывали комсомол, партия. Я считаю, что комсомол и партия воспитывали Стахановых, Гагариных, бескорыстных и самоотверженных строителей Магнитки, Днепрогэса, покорителей целины. А такие, как Горбачёв, воспользовались комсомолом и партией, чтобы пробраться наверх, как впрочем, и сегодня многие пользуются демократическими движениями и политическими союзами во имя своих личных целей.

Не мог Горбачёв вырасти последовательным, принципиальным борцом. Слишком противоречивой была первоначальная социальная среда его формирования.

Как создать питательную среду для достойной, здоровой власти? И новая демократия пока этого не знает. Не случайно оказался столь трудным вопрос о совершенствовании вертикалей и горизонталей власти. Ошибки прошлого надо анализировать, иначе оно глаза выклюет.

Я проработал с Горбачёвым четверть века. Складывалось так, что нередко сменял его на ключевых постах первого секретаря Крайкома комсомола, первого секретаря Ставропольского горкома партии, второго секретаря крайкома КПСС. И должен сказать, что каждый раз после него приходилось разбирать завалы запущенных дел, распутывать всяческие хитросплетения.