Виктор Казначеев - На переломе [Политические раздумья]

Три сердечных приступа, один за другим, свалили Леонида Ивановича. Неизлечимая болезнь настигла и Раису Максимовну именно в Крыму. Сколько бед принёс август. А ведь задолго до этого чувствовал Леонид Иванович, и не он один, что на страну надвигается большая беда.

- Всё к тому идёт, - сказал он как-то у меня на даче,- вспоминал редактор.- Ищу выходы на Горбачёва. Хочу рассказать ему о том, что партия постепенно теряет способность удерживать ситуацию.

- Да неужели ты думаешь, что он ничего не знает?

Леонид Иванович промолчал. Был он тогда вторым секретарём Крымского обкома партии и, естественно, хорошо видел, как меняется обстановка на местах. А как кандидат исторических наук, уже написавший докторскую диссертацию, прекрасно знал историю переворотов и безвременья. На следующий год встречались мы уже в Крыму, колесили по области. Грача всегда окружали люди, задавали тревожные вопросы. Крым первым почувствовал неладное, беспокоился о своей судьбе...

Меня поражало всеобщее доверие к этому человеку. Да и сам я относился к нему с огромной симпатией с первого дня знакомства, когда он был ещё рядовым работником аппарата обкома. Примечательно, что Леонида Ивановича везде встречали, как своего. Пограничники пропускали нас, не спрашивая документов, приглашали в гости, достаточно было одного звонка Грача в Севастополь, чтобы меня тепло приняли на противолодочном корабле, показали на адмиральском катере легендарную бухту. Я говорю о влиянии этого человека. И его бы было достаточно, чтобы вывести Горбачёва из пиковой ситуации.

Рассказ журналиста мне кажется убедительным. Горбачёв не обратился за помощью к верным ему людям. Зато принял эту помощь от Ельцина и под охраной автоматчиков Руцкого вернулся в Москву, разыграв ещё один водевиль. Поразительную заботу о Горбачёве проявил Ельцин, требуя предоставить Президенту СССР свободу действий и заявив в «Обращении к гражданам России»: «Безусловно, необходимо обеспечить возможность президенту страны Горбачёву выступить перед народом». Больно и обидно было слушать оправдание обанкротившегося президента великой страны: «Я отслеживал ситуацию в Форосе». Жалкий, растерянный человек произносил эти слова. Он, видимо, не мог поверить в то, что его годами проверенные трюки вдруг дадут такой сбой. Но он ещё по-прежнему на что-то надеялся, хотя уже тогда был никому не нужен.

На политическом небосклоне зажигались новые «звёзды», ещё изощрённей, ещё демагогичней и коварней, чем сам Горбачёв. И они уж не собирались уступать место «пляжному рыцарю». Не зря говорится, что время раздрызганной свободы для всяких самоутверждений, как ночь для воровства. Страной политических импотентов охарактеризовал в те дни Россию Станислав Фёдоров. У президента СССР не было ни программы вывода страны из политического кризиса, ни воли для этого. У Ельцина вообще не было ясного представления о том, что же будет, когда он утвердится окончательно. Всё решалось спонтанно, всё складывалось так, как требовала та или иная локальная ситуация. Так складывался новый государственный строй -приблудное дитя раздрызганной свободы.

События мелькали, как спицы в беличьем колесе. За ними трудно было уследить, ещё труднее осмыслить их.

19 августа вице-президент Г.И. Янаев объявляет о неспособности Горбачёва по состоянию здоровья выполнять свои обязанности. Вечером с трясущимися руками он отвечает на вопросы журналистов в пресс-центре МИД СССР. На следующий день ГКЧП обращается к советскому народу: «Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность... Власть на всех уровнях потеряла доверие населения... Страна по существу стала неуправляемой... Права на труд, образование, здравоохранение поставлены под вопрос... Мы зовём всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени». Тревожные и верные слова, но не имеющие никакого организационного значения.

Ельцин более конкретен. Утром он в «Обращении к гражданам России» призывает к бессрочной всеобщей забастовке. Вечером издаёт Указ, квалифицируя действия ГКЧП как государственный переворот. Р.И. Хасбулатов подписывает Постановление Президиума Верховного Совета РСФСР: «Исполнение решений так называемого Чрезвычайного комитета будет расцениваться как участие в совершении государственного преступления...».

На следующий день министр обороны РСФСР генерал-полковник Кобец издаёт приказы о возвращении войск к местам постоянной дислокации и призывает все подразделения, службы и граждан, участвующих в защите Дома Советов РСФСР, сохранить выдержку и высокую бдительность в связи с поступившими сведениями о предполагаемом штурме Белого дома России офицерами КГБ СССР.

22 августа мне в руки попал протокол №64 заседания Президиума Верховного Совета СССР. Вёл это заседание Председатель Совета Национальностей Р.Н. Нишанов. Тот самый, который конфликты в Средней Азии объяснял очень просто: «Ничего страшного. Поссорились из-за цен на апельсины». Из зала град вопросов. Спрашивают, где члены ГКЧП? Ответы даёт Ю.В. Голик (?). (Вопрос поставлен в самом протоколе, видимо, даже стенографистки не знали, кто такой Голик. В.К.). В списке присутствующих на заседании его нет. Он сообщает о том, что Крючков арестован накануне прямо в аэропорту, чтобы никуда не ходил дальше. Спрашивают, кем арестован? Ответ: с санкции прокурора России Степанкова». (Шум в зале)... «Язов - арестован. Янаев - по моему распоряжению его не выпустили из Кремля. Павлов лежит в больнице. Больного мы не потащим никуда... И охрана стоит... Бакланов, Стародубцев - получена санкция, сейчас... Пуго застрелился утром... Были сведения, что тяжело ранен? Нет, это жена тяжело ранена». Вопрос Левашова А.В.: «Почему все действия правоохранительных органов по задержанию путчистов и санкции на арест получаются только от российских властей? То есть Россия выполнила всю работу, которую, в частности, должны были сделать Вы?» Отвечает Нишанов «Благодарю за столь лестную мою оценку»... В зале шум. Реплики с мест: «...Россией руководили мы... Чтобы товарищи Голики на сессии не выступали по этому вопросу... (Нишанов предлагает пойти послушать Президента)... Вы (обращение к Нишанову) очень неуважаемый человек. Как так можно?... Вы к тому же ещё и трус...». Так Верховный Совет сдал Ельцину своих депутатов-членов ГКЧП, а 29 августа дал согласие на привлечение к уголовной ответственности и арест народного депутата СССР А.И. Лукьянова - своего председателя.

Этот документ вспоминается очень редко. Надо сказать, что вообще вся эпопея переворота и первая осада Белого Дома покрыты мраком. Весь архив Верховного Совета СССР вывезен на московскую свалку. Из истории страны вырваны целые страницы. Остались только воспоминания. Вот почему я считаю чрезвычайно важным каждое слово о том периоде. Каждое свидетельство о нём, пусть даже не очень точное, даже субъективное, послужит в какой-то мере восстановлению истины. А многим очень не хочется этого. Не случайно ведь и в 1993 году во время расстрела Белого Дома пушки палили именно по верхним этажам, где размещался архив и чемоданы Руцкого с компроматом, не случайно и уничтожение ряда приказов Министерства обороны.