Капитолина Новоселова - Звезда Альтаир

— Василь-ака, вы хорошо прочли вот эти строчки? Вы разве не заметили, что здесь упоминается Тали-Расад — обсерватория? Здесь точно указывается расположение холма.

Вяткин дрожащими пальцами взял свиток и опять перечитал его.

А ведь верно. Это здорово! Эта подробность поможет завтра же утром отыскать и соборную мечеть кишлака, и владельцев клеверища. А стало быть, и Тали-Расад! Друзья вновь и вновь вчитывались в вакуфную грамоту и приходили в восторг от точности, с которой в ней определялось местоположение обсерватории у подножия горы Чупан-ата, на скалистом холме в местности Нахши-Джехан.

Заваленный остатками кирпича и строительным мусором, спускающийся к прозрачному и многоводному арыку Оби-Рахмат, бугор этот был давно известен населению. Вяткин даже как-то записал о нем предание. В нем говорилось, что много веков тому назад на этом холме возвышался величественный храм Урании — богини Неба и Вселенной.

— Соприкоснувшись с великим, — сказал Вяткин, — человек оставляет землю с ее счастьем и горем, и всеми помыслами устремляется в высшие сферы духа и мудрости. Вот у нас в руках кусок бумаги. Но он заставил забыть меня о вновь обретенном счастье любить, а вас — о несчастье быть разлюбленным, стоит ли в таком случае погружаться в мелкие преходящие переживания? Будем думать о небе и дышать чистым воздухом высот!

Небо было похоже на серебристый бенарас, когда друзья на одной лошади выехали со двора музея и шагом поехали к холму Тали-Расад, в сторону Зеравшана.

Шла русско-японская война. Царская Россия боролась за новые рынки сбыта, стремясь продвинуться на восток, в Маньчжурию, Корею, Монголию. Руководил кампанией генерал Куропаткин, бывший военный министр, а в прошлом губернатор Закаспийского края.

Зная генерала Куропаткина как весьма заурядную личность, туркестанцы не очень-то верили в возможность победы. Это становилось все яснее по мере того, как русские войска оставляли один рубеж за другим, отступая со значительными потерями по всему фронту.

Но война шла где-то далеко. Туркестан во многом даже и не ощущал этой войны, общество жило своей обычной жизнью.

Вскоре после начала войны начальник Туркестанского края вручал в Ташкенте призы победителям конных соревнований. Борьба шла за приз Общества поощрения конезаводства. Участвовало в ристалищах до десяти конезаводов, было показано много отличных лошадей местных пород и метисов. Лошади шли и под седлом, и в колясках. На трибунах толпилась разодетая публика. Развевались флаги, осенний ветер шевелил гривы коней и доносил до трибун запах конского пота.

Атмосфера праздничной взволнованности заливала трибуны, грохот аплодисментов прокатился по ипподрому, когда за первым призом — золотым жетоном протянулась девичья рука, затянутая в лайковую перчатку. Победительницей соревнований оказалась мадемуазель Петрова Елена Александровна, дочь владельца конезавода, отлично прошедшая все шесть труднейших препятствий и прискакавшая первой.

Местный интеллигент записал у себя в дневнике:

«Я удивился, когда прочел в газете «Туркестанские ведомости» сообщение об этом, подумав про себя — какими странными причудами отличаются иногда генеральские дочки, как-будто для мадемуазель Петровой не было в Ташкенте других упражнений, более отвечающих девичьей природе и высокому положению в обществе».

Через две недели последовало новое сообщение: успехи Елены Александровны растут. Командир корпуса Константин Викентьевич Петлицкий устроил военное развлечение, известное под названием «лисички». Игра состояла в том, что группа всадников, человек этак в сто, на хороших лошадях преследовала «лисичку». «Лисичку» в Ташкентских соревнованиях изображала мадемуазель Петрова. Она уходила от преследователей, на скаку отмечая свой путь разбросанными бумажками.

Блестящая наездница с большим успехом ушла от преследования и получила от Петлицкого в награду золотой кубок. В доме генерал-губернатора, в так называемом «Белом доме», в честь Петлицкого был дан завтрак: начальник корпуса уезжал на японскую войну, в Маньчжурию.

В канун отъезда Петлицкого прокатился слух, что Елена Александровна помолвлена с этим великолепным вдовцом и будет ждать его возвращения с войны. Но месяца через два мадемуазель Петрова обвенчалась с генералом Лосьевым, а еще через год забрала свою новорожденную дочь и убежала от генерала с Ванюшей Слуховым. Это был ражий детина, едва умевший читать, но писать совершенно не умевший.

Беглецы инкогнито поселились на окраине Самарканда и занялись заготовкой кишмиша и сухих фруктов. Дело как будто пошло, они жили тихо и спокойно. Но Ванюша частенько отлучался из дома, Елена Александровна начала скучать с ним, прогнала его и стала жить одна, с крохотной дочуркой. Скакала по полям, вела дела на заводе, читала.

Не жизнь, а мираж. Он звал ее в дальние дали, уводил за собой в неведомые выси, сердце ее билось от жарких мыслей, от бесконечных устремлений в иные края.

Она не бывала в обществе, отвергала домогательства мужчин, жила в своем личном мире, доступ куда был закрыт для всех. Изредка заходила в кондитерскую или книжный магазин. Одетая в темную амазонку и шляпу наездницы, не снимая перчатки, брала покупки, связки выписанных ею книг и опять уезжала в свой загородный дом, уединенно стоявший на Термезской дороге.

Сказочная дорога на юг шла по садам и живописным пригородным селениям. За стенами усадеб деревья цвели или, блистая золотом и киноварью, осыпали листву. Летом они свешивали через глину дувалов алые гранатовые цветы, ветки со зрелыми персиками, в серебре горной зимы горели алмазами, кружевными занавесками прикрывали горизонт. Хорошо по такой дороге скакать в одиночестве!

Свои иссиня-черные волосы Елена Александровна плела тугими жгутами и укладывала высокой короной над белым лбом. Глаза — карие, глубокие и лучистые — напоминали очи Врубелевской Царевны-лебедь. Встреча с Василием Лаврентьевичем всколыхнула Елену Александровну. Любовь ли это? Кто знает.

Раньше Елена Александровна садилась на свою чистокровную кобылу Шеллу и гнала ее вперед, — догоняйте! Так и в девичестве, и после отъезда ее жениха на японскую войну. Загадала: кто догонит! Сперва посчастливилось генералу Лосьеву. Потом Ванюшке. Все казалось ясным в тех случаях. А вот с Вяткиным все совершенно иначе. Она не гонит коня. Не торопит его шаг. Тихо, почти молча, едут они рядом. Два человека. Пыльная ли дорога, с глиняными дувалами по краям, рисовые ли поля с чавкающей тропкой на меже, галечная ли отмель реки с редкими кустами дикой гвоздики под копытами коня — все равно! Только одна мысль: он здесь, он рядом, он со мной.