Капитолина Новоселова - Звезда Альтаир

Что же касается памирских ледников, то и они не порадовали исследователей: запасы льда на Памире оказались необъятными, и туркестанские реки, которые там берут свое начало, не поддавались даже замерам — многоводье их, казалось, обеспечено на тысячелетия. Словом, американская экспедиция получила далеко не утешительные результаты. А тут еще, как на беду, все фотооборудование проводник-киргиз уронил в ледяную пропасть. Дела Хатинотона и Дэвиса шли из рук вон плохо. В таком вот настроении они и приехали в Самарканд.

Самаркандская группа, во главе с ловким и умелым Рафаэлем Помпелли, к сожалению, тоже ничем не могла порадовать возвратившихся коллег. Пять дней их водил по памятникам старины этот одержимый археолог Вяткин. Но даже хорошенько осмотреть шурфы на городище Афрасиаб им так и не удалось, почему-то Кодаки их засвечивали и портили пластинки, починить же аппараты в Самарканде было негде. Пять дней они гостили у самаркандского губернатора, а в дневниках все еще не было ни слова о состоянии ирригации.

В день приезда Хатинотон созвал совещание участников экспедиции. Прислуживавший за столом расторопный слуга-туземец Наали Махмуд затем сообщил, что новый профессор был так сердит, что сам Наали, передавая его разговор со старшим Помпелли, затруднялся в выборе приличных выражений. Наали происходил из старой индийской семьи, его хорошо воспитали. Результатом совещания самаркандская администрация была удивлена: члены экспедиции разъехались в разные стороны.

Оба Помпелли — отец и сын отбыли в сопровождении Киддера в район Пенджикента, где проводили с помощью местного инженера-ирригатора господина Петровского, который, однако, был столь неуклюж, что засветил большую часть снимков, сделанных экспедицией, нивелировку и топографическую съемку на головном сооружении ответвляющегося от Зеравшана арыка Тюя-Тартар. Затем они проследовали к основному источнику питания реки Зеравшан — Зеравшанскому леднику и, занятые метеорологическими наблюдениями, забыли об археологии и совершенно уже пренебрегли камуфляжем, выдав себя с головою.

Было это так. Сын Помпелли и его незаметный слуга Винер откровенно отказались уйти от реки и продолжали замеры расхода воды на Зеравшане, когда Петровский предложил им показать какие-то любопытнейшие выкопанные из земли исторические предметы и монеты, хранившиеся у одного из жителей Пенджикента. Они сидели у реки, не отрываясь и не отвлекаясь ни на минуту…

Хатинотон и Дэвис тоже уехали из Самарканда. Говорили, что они измеряют расход воды Зеравшана в низовьях реки, где-то возле Гиждувана или Карауля, а затем, в сопровождении чиновника из Ташкента Семенова, искусствоведа и ориенталиста, будут работать на раскопках возле Мерва и Асхабада.

Вечером, вернувшись с вокзала, где провожал гостей, Вяткин написал своему другу В. В. Бартольду:

«Истории Средней Азии никто из американцев, с которыми я познакомился, совершенно не знает. По части же археологии, то старик (он слегка знает русский язык) как будто обладает некоторыми знаниями. И меньше другой — назвавшийся хранителем музея в Риме. Никаких приобретений древностей, насколько мне известно, в Самарканде ими не сделано, за исключением десятка бактрийских монет».

Василий Лаврентьевич, получив почту, сидел в музее и мял в руках синий узкий конверт со штампом «Италия, Рим». Первая весть от Арендаренко. Вяткин размышлял: сказать Лизе или промолчать, поскольку письмо адресовано ему и содержит сугубо деловую просьбу. Потом решил: скажу. Он вновь раскрыл конверт и еще раз прочитал написанные ровным почерком строчки:

«Многоуважаемый Василий Лаврентьевич! Имею к вам просьбу. Не сочтите за труд взять из моего самаркандского дома библиотеку. Книг там немного, но они хорошо пополнят неширокий фонд вашей городской Публичной библиотеки. Во всяком случае, я уверен, что вы распорядитесь книгами наилучшим образом. Видимо, я в Туркестан больше не вернусь и, стало быть, книги эти нечего держать под спудом?

Мой земной поклон вашей супруге.

Засим с совершеннейшим к Вам почтением,

За завтраком следующего дня Василий Лаврентьевич обратился к жене:

— Я хочу тебя попросить, Лизанька, об одном деле, для меня важном.

— Пожалуйста, я всегда рада тебе помочь, мой друг.

— Я тут письмо получил из Италии, от генерала Арендаренко, он просит меня забрать его домашнюю библиотеку, здесь оставленную.

Елизавета Афанасьевна побледнела, ничего не сказала. Василий Лаврентьевич, словно ничего не замечая, продолжал:

— Дело для музея важное, но справиться с ним, пожалуй, теперь, при моей занятости, не смогу. На холме обсерватории накопилось столько работы, что впору самому звать помощников. Разберись, пожалуйста, с книгами, — благо, ты в них лучше меня понимаешь.

— Хорошо, я схожу.

Василий Лаврентьевич увлекался другими книгами.

«После изучения и усовершенствования инструментов для проведения астрономических наблюдений Улугбек приказал приступить к исправлению астрономических таблиц. — Так писал в своем сочинении «Место восхода двух счастливых созвездий и место соединения двух морей» историк Абдураззак Самарканди. — К северу от Самарканда, с отклонением к востоку, — продолжает историк, — было назначено подходящее место. По выбору прославленных астрологов была определена счастливая звезда, соответствующая этому делу. Здание было заложено так же прочно, как основы могущества и базис величия. Укрепление фундамента и воздвигание опор было уподоблено основанию гор, которые до обусловленного дня Страшного суда обеспечены от падения и предохранены от смещения. Образ девяти небес и изображение семи небесных кругов с градусами, минутами, секундами и десятыми долями секунд, небесный свод с кругами семи подвижных светил, изображения неподвижных звезд, климаты, горы, моря, пустыни и все, что к этому относится, было изображено в рисунках восхитительных и начертаниях несравненных внутри помещения возвышенного здания, высоко воздвигнутого.

Так воздвигнут был высокий круглый замок с семью мухарнасами, затем было приказано приступить к регистрации и записям и производить наблюдения за движением солнца и планет. Были произведены исправления в новых астрономических таблицах Ильхани, составленных высокоученым господином Ходжой Насируддином Туси, чем увеличились их полезность и достоинства. После того было начато составление нового календаря движения солнца и звезд, отличающегося ясностью и точностью. Помощниками в этом важном деле упорядочения астрономических таблиц были великие ученые. Это достойное дело получило известность во всех городах мира».