Яков Цукерник - Житие святого Северина

Аспары погибли, но ещё оставались сильные и организованные готы-федераты во Фракии, возглавляемые тестем покойного Аспара (отца) — сыном Триария Теодерихом. Я его так и буду звать, чтобы не путать с моим Теодерихом — сыном Тиудимера. Вообще-то ты читал и меня, и Иордана, но мы уговорились — дать общую картину под особым углом зрения.

— Поверь, не из вежливости говорю — такого я просто не представлял, вниманием на этом не задерживался. Скорее с клеймением моего разума калёным железом могу сравнить слышимое сейчас, чем с нудным повторением давно известного. Но — это случилось после отъезда Теодериха к отцу?

— Вот тут я не имею точных дат. Отъезд Теодериха где-то зафиксирован, но мне число и месяц неведомы. Однако, уверен, что именно после его отъезда — случилось как-то в беседе с ним задеть этот вопрос, он узнал о происшедшем с большим запозданием, уже у отца. Более подробно он не сказал ничего, у нас с ним было общее дело совсем не того рода, какие могли быть дела у Аспаров с его отцом и с ним — предположительно, конечно. И мы уважали друг друга, о прежних делах не говорили, разве что случайно заденем краешек…

Так вот — хотя прямая угроза удара в сердце империи с гибелью Аспаров и их готского окружения миновала, дело ещё не было доведено до конца. Правда, был объявлен набор в легионы коренного населения, причём человеческий материал был вполне подходящий, я же говорил, что ромеи, будучи народом молодым, лишь сейчас входящим в отроческий возраст, ещё полны огня и страсти, так что из набранных быстро выдвинулись многие низовые командиры, но ведь военный опыт нужно было ещё приобрести даже новоиспечённым центурионам, а уж командовать большими массами войск против таких врагов, как готы или гунны — тут пока что своих не было. Даже исавров на это пока нехватало, хотя позже они дадут ряд отличных военачальников. А остготы Тиудимера уже шли на Фессалонику, а фракийские готы сына Триария были более чем ненадёжны. В том 474 году, когда Гелариан и Тиудимер заключали мир под стенами Фессалоники, сын Триария уже вёл своих фракийских готов на столицу — знаешь, зачем?

— Из твоей и Иордановой истории знаю. Занимать место Аспаров. Но вот почему он не захотел соединиться с Тиудимером и совместно с ним идти на империю? Ведь Видимер ушёл к вестготам и был ими принят с честью, так почему эти готы не смогли договориться?

— Да потому что империя давно культивировала рознь между фракийскими федератами и набивавшимися в федераты паннонскими вольными остготами. Сын Тиудимера потому и попал в своё время в задолжники, что велась это сложная игра. И теперь, когда паннонские остготы шли на империю с открытой войной, их фракийские сородичи всего лишь добивались льгот, думая не о мести за Аспаров и их и своих же близких, а о том, чтобы только использовать особый случай для выжимания из империи лишних выгод. Не так начала империя ромеев, как начинали наши с тобой предки, совсем не так. Ибо новое вино оказалось налито в старые меха и начало быстро скисать. Похоже, что смена мехов просто необходима, пока ещё есть это новое вино в должном количестве…

— Но ты же говоришь о порче готов в данном случае?..

— Но и они подверглись той же порче, что и ромеи, той же болезнью заболели… Но пока что — именно потому и пришлось Тиудимеру заключать мир с империей. Он мог бы, я полагаю, договориться с Аспарами и уничтожить империю, или же вместе с ними стать её хозяином, как стали чуть позже исавры. Но именно Аспары были уничтожены без всякой вроде бы вины. Вроде бы… Тем, кто бил, явно была свойственна точность ударов и решений, очень уж чётко была проведена эта резня. Видимо, Аспары ни в чём виновны не были, но были замечены в общении с заложником-готом в своё время, а прочее было просто вычислено. И теперь паннонские остготы могли одержать ещё сколько-то побед, но победить уже не могли. Ариане среди кафоликов, варвары среди ромеев, грабители и убийцы для всех, кто имел несчастье оказаться на их пути, они были обречены на конечное поражение, ибо империя конечно же предпочла бы уступить фракийским готам сына Триария и получила бы полноценную контрсилу, как когда-то Аэций противопоставил в Галлии вестготов остготам на Каталунских полях, а там подвезли бы морем легионы из Египта, из Азии, наняли бы федератов за Истром — и задавили бы паннонцев, ни одного бы не выпустили. Ну, а если заключить мир, если занять позицию близ трона наравне с «фракийцами»? Тут всё решит время, решит ловкость, а Тиудимер мог положиться в этой тёмной для него игре на сына, — и кто знает, как ещё повернётся дело?.. Во всяком случае повторить проделку с Аспаром империи не удастся — о доверии императору не может быть и речи. А пока стоит воспользоваться случаем, отдохнуть, оглядеться… И так уж столько добычи набрали, что её некуда девать…

— Скажи, Учитель, а может быть нам собрать свои библиотеки и что ещё подвернётся под руку, а потом сбежать в Ирландию? Похоже, что это единственное место, где живут хотя и христиане, но нормальные люди, а не двуногое зверьё? По крайней мере сейчас.

— Даже шутить так не следует. А ты — шутишь. Кстати, «нормальными» ирландцев не назовёшь — их вера, принесённая именно из глубин египетской Фиваиды, куда более огненна, чем у «граждан империи». Просто они сумели найти иные пути для её проповеди, более человечные. Но именно поэтому они «ненормальны», выпадают из скотской «нормы» нашего с тобой окружения. Но — уйдём мы отсюда — и что будет без нас? Сколько погибнет именно тех, чьи потомки смогли бы — пусть и не при нас — очеловечить нынешних двуногих скотов и зверей? Да, даже мне, стократ против тебя привычнейшему, тошно вспоминать виденное, обобщать читанное, а уж кому придётся изучать твоё время и твои дела, тот, возможно, тоже испытает желание сблевать или напиться до бесчувствия. Ибо на удар отвечал я всегда ударом, потому и выжило моё братство в таком волчьем окружении, даром что всю жизнь стремился быть человеком, а не зверем. Есть в моём братстве люди, берущие на себя тяжкий труд охраны собранных мною хранителей памяти наших предков. Тебе выпало прикрывать не меня и моих, а всех нас, могущих ещё хоть что-то уберечь в памяти и в делах своих. Удары на нас сыплются лавиной, так что тебе не удержать руки чистыми. Но иного выхода нет, по крайней мере сейчас. Сожрут нас тут — доберутся и до Ирландии, а захлебнутся нашей кровью, подавятся нашим мясом — глядишь, хоть там кто-то выживет. А потому слушай, думай, запоминай и готовься к делам, которые Христос явно не одобрил бы, если бы ты был зачинщиком в схватке. Тебя извиняет одно, но — извиняет: ты призван защищать своего патрона и всех, кто признаёт его святость. Защищать! Есть священное право убивать убийц, предавать предателей и пытать любителей чужих мучений, чтобы другим неповадно было.