Анатолий Краснов-Левитин - Рук твоих жар (1941–1956): Воспоминания

Далее, главный бухгалтер — вольный. Абсолютно ничего не делал, все делали заключенные-бухгалтеры. Заместитель начальника лагеря — опять надуманная должность. В лагере производство на семьсот человек, тут и одному начальнику нечего делать.

Итак, пятеро здоровых молодых мужчин, от 30 до 40 лет, совершенно ничем не занятых. Между тем они получали оклад зарплаты в 2000 рублей (по теперешнему 200 рублей), да 1000 рублей надбавки за чин, да 500 рублей надбавки за опасность работы (с заключенными). Итак, 3500 (по-теперешнему 350) рублей. Далее, бесплатное жилище. У каждого был дом со службами. Каждый имел хозяйство: огород, который обрабатывали заключенные, домашний скот — козы и свиньи, которых кормили отходами с лагерной кухни. Бесплатное обмундирование.

Средний уровень — среди них не было ни одного образованного человека, никто из них ничего не знал, кроме «Краткого курса истории ВКП(б)», и то только до 4-й главы о диалектическом материализме; добравшись до нее, все они тонули в этой «бездне мудрости», и никто не мог ее одолеть.

Далее шли надзиратели. Эти работали. Приходилось иметь дело с блатными, действительно рисковать тем, что могут разбить голову. Положение их было неважное, в соответствии с принципом «Кто работает, тот не ест», — жили в холодных похищениях, зарплата грошовая, вечно озлобленные, ищущие, на ком сорвать злобу. Но бывали и добродушные, которые брали с заключенных грошовые взятки, смотрели сквозь пальцы на проделки заключенных.

Не то — старший надзиратель, «архиепископ», по терминологии Павла Макаровича; это обычно неглупый, практичный, напористый мужик, обеспечен лучше других надзирателей.

Заключенные.

Прежде всего «придурки», к которым принадлежал одно время и я: работники санчасти, счетоводы, бухгалтеры. Среди них изредка попадались интеллигентные, приличные люди, но редко, а так обычно люди мелкие, лживые, интриганы и стукачи. Народ мало приятный.

Что касается других заключенных, то основная масса — бытовики. Это люди, сидящие по бытовым статьям.

Прежде всего так называемые «указники», отбывающие наказание по Указу от 6 июля 1947 года о борьбе с хищением социалистической собственности. Среди них очень мало действительных преступников.

Например, парень восемнадцати лет нарвал яблоки в совхозном саду. 20 лет лагерей. Если бы в саду колхоза — было бы 5 лет. Колхоз — это общественная организация, а совхоз — государственная.

Далее. Типографский рабочий оклеивал свою комнату обоями; по согласованию с начальником взял несколько листов чистой бумаги; в проходной задержали; он сослался на начальника; позвонили начальнику, тот отрекся: «Знать ничего не знаю». Согласно акту, бумага стоила 60 копеек. 20 лет лагерей.

Сам видел всех этих людей. И все-таки факты настолько чудовищные, что и сейчас рука не поворачивается писать эти цифры. Но у советских судей все было легко и просто — приговаривали, формулировали, подписывали, отправляли людей в лагеря.

Далее, хулиганы. Молодые парни.

Подрался из-за девчонки — 5 лет. Выругался матом в публичном месте — 5 лет. И он попадает в лагерь, где ни один начальник без матерщины не говорит ни одной фразы.

И наряду с этим я видел человека, который убил жену, — тоже 5 лет (ревность, смягчающие вину обстоятельства!).

Порой казалось, что это сумасшедший дом, что правители, судьи, заключенные — все сумасшедшие. Ничего! Терпели!

Итак, основная масса — безобидные мужички и парнишки, работяги, как они сами себя называли, или «штымпы» — как их называли блатные. Честные, работящие, простые люди, какими они на самом деле были.

Далее, настоящие расхитители, растратчики казенного добра. Хозяйственники. Почти все бывшие коммунисты. Директора, бухгалтеры. Сидели по той же статье, что и безобидные мужички, — Указ от 6.7.1947 г. Курьезно, что сроки в них, однако, были почти всегда меньше: 7, 8, а то и 5 лет. Видимо, «социалистическая бдительность» следователей и судей усыплялась при помощи не совсем социалистических средств. Это было, впрочем, нетрудно. Взяточничество было обычным явлением в судах. Только очень уж крупные дельцы получали «на полную катушку» по 25 лет.

Эти обычно пристраивались на «придурочьи» должности. Почти все были стукачами. Макарыч мне говорил: «Главным образом избегайте бывших коммунистов. Паршивый народ. Они все еще мнят себя привилегированными, лезут во все дыры, стукачи». Он был прав.

И наконец, настоящие уголовники, профессиональные преступники.

Здесь в это время была интереснейшая ситуация. Преступный мир был расколот. Он делился на блатных и ссученных. Причем их взаимная борьба порождала очень острые коллизии и почти всегда оканчивалась кровью.

Но прежде всего несколько слов о типе профессионального преступника. Как правило, это узкие специалисты. Они очень изобретательны в плане своей профессии: знают воровское дело, умеют грабить, знают, как можно убивать. Но во всем остальном они поразительно примитивны и глуповаты.

Глядя на них, я часто вспоминал Ламброзо с его теорией о том, что преступность есть один из видов вырождения. Почти все профессиональные преступники, которых я знал — а я знал их сотни, — имели ярко выраженные признаки дегенератизма.

Им была свойственна какая-то странно детская психология. Бацать — плясать неизвестно зачем и почему. Достать чифирь — крепкий чай, заменяющий водку, напиться. Таков примерно круг интересов блатного.

Любят слушать «романы». Песни блатных — лирические. Основная тема: несчастная любовь и жалобы на судьбу. Помню, например, пожилого блатного, который пел такую песню. Начало:

Следует длинная повесть о лагерной жизни. И патетический конец: через много лет возвращение в родной дом, где узника встречает мать.

Другая романтическая повесть — о том, как коммунист влюбился в дочь священника. Самый драматический момент — влюбленный требует решительного ответа и получает его:

Это любимейший куплет блатных. Они его напевали без конца. Всюду и везде. И финал, патетическая развязка: он ее убивает. Его арестовывают. Неизвестно почему, достается и отце, об этом песня лаконично заявляет:

Неплохой комментарий к статьям конституции, трактующим о свободе религии. Блатные — большие реалисты, и красивыми словами их не проведешь.