Пол Престон - Франко. Биография

Слова Черчилля были продиктованы отнюдь не восхищением перед Франко. Скорее всего, он стремился нейтрализовать каудильо перед предстоящей высадкой в Нормандии. Черчилль преследовал и долговременную цель — приукрасить Франко, чтобы в будущем использовать его как оплот своей политике в Западном Средиземноморье. Его речь вызвала переполох в английских и американских политических кругах и тревогу в стане антифранкистской оппозиции. Эффект усилила мадридская пропагандистская машина, представившая речь как всецелое одобрение Черчиллем внешней политики Франко и его режима. Испанские газеты ликовали, в отличие от республиканской эмиграции, которая надеялась, что Союзники сбросят каудильо после разгрома Гитлера и

Муссолини 40. Во время следующей встречи с Франко посол Хор тщетно пытался убедить его в том, что выступление Черчилля не означает безусловной поддержки испанского режима 41.

Речь Черчилля стала для Франко залогом удачи. Он извлечет из нее максимальную для себя пользу — как внутри страны, так и на международной арене. Хью Дэлтон (Dalton) 180 180 Хью Дэлтон — член палаты представителей британского парламента. (Примеч. перев.) считал эту речь непродуманным романтическим жестом. «В ней вовсе не было необходимости, он написал ее накануне, в половине третьего ночи, и министерство иностранных дел увидело черновик всего за час до его выступления. Было сделано все возможное, чтобы придать ей больше сдержанности, но почти безуспешно» 42. Черчилль писал Рузвельту в свое оправдание: «Вижу, что некоторые ваши газеты огорчены моим пассажем по Испании в палате представителей. Это очень несправедливо, так как я всего-навсего повторил свое заявление от октября 1940 г. Я упомянул имя Франко лишь для того, чтобы показать, как глупо отождествлять Испанию с ним или его с Испанией посредством карикатур. Мне нет дела до Франко, но я не хочу, чтобы Иберийский полуостров стал после войны враждебен Британии» 43.

Между тем германские наблюдательные посты, станции радиоперехвата и радарные установки сохранялись в Испании до конца войны. Полностью доверяя необъективным докладам о военной ситуации, сообщавшим ему то, что он хотел слышать, Франко продолжал политику лавирования. Лекерика присылал из Виши сообщения, что Германия скоро будет готова бомбить Нью-Йорк. Испанский военный атташе в Берлине связывал большие надежды с появлением у немцев атомной бомбы. Он даже сообщил в Мадрид в июле 1944 года, что Манчестер уже полностью разрушен этим оружием. Франко охотно выслушивал оптимистические предсказания о том, что Гитлер просто заманивает Союзников, и приходил в раздражение от мрачно-реалистических сообщений Видала из Берлина 44. В течение всей итальянской кампании и даже после высадки в Нормандии фалангистская пресса вопреки всему убеждала общество в непобедимости Третьего рейха. Союзники достигали все новых успехов, а испанская печать предсказывала, что Германия осуществит возмездие с помощью секретного оружия. Публиковались сообщения о том, что летающие бомбы сровняли большую часть юга Англии с землей, а Лондон опустел из-за массовой эвакуации населения 45.

В то время как Союзники приближались к Германии с востока и запада, Мануэл Аснар, любимый обозреватель Франко, интерпретировал германское отступление как мастерский ход Гитлера, позволяющий сократить линии коммуникаций, нарастить запасы новых вооружений и втянуть врагов в безнадежные для них танковые бои 46. Каудильо весьма впечатляли подобные сообщения, получаемые от прессы и эмиссаров. Летом и даже осенью 1944 года, когда в поражении Оси уже не оставалось сомнений, он все еще верил, что устрашающее оружие возмездия изменит ход войны и приведет к победе Гитлера. Каудильо говорил герцогу де Альбе, что оружие вроде космических лучей способно изменить характер войны и что, высадившись в Нормандии, Союзники попали в германскую ловушку: «Я внимательно слежу за операциями, но не вижу восьмидесяти дивизий, которые могут появиться где угодно в любой момент» 47.

На что бы ни надеялся Франко, инстинкт власти заставлял его наводить мосты с Союзниками. Это отчетливо проявилось в его очередном ежегодном выступлении перед Национальным советом Фаланги в понедельник 17 июля, в день восьмой годовщины военного мятежа. Хотя он и облачился в белый летний мундир национального главы, но избегал упоминаний о Фаланге в своей бессвязной, но весьма показательной речи. В ее первой части каудильо восхвалял себя и перечислял достижения режима в области здравоохранения, образования и обороны, что он скромно назвал «испанским миром» (la paz espanola). Проявив великодушие, Франко объявил о частичной амнистии политзаключенных. Правильность политики режима, по его словам, доказывают массовые народные демонстрации поддержки. Назвав их стихийными, он утверждал, что они претят правительству при его скромности, но вместе с тем считал ответом Испании на клеветническую кампанию, развернутую за рубежом республиканской эмиграцией. Свои призывы к установлению мира, служившие на деле предотвращению полного поражения Третьего рейха и его собственному возвышению, Франко истолковал как способ спасти Европу и человечество. Он заявил, что ввиду коммунистической угрозы Испания готова сотрудничать с послевоенным миром при условии уважения к ее особой политической системе. Он отверг критику из-за рубежа, обвиняющую его режим в недемократичное™, и сказал, что высшая демократия состоит в осуществлении евангелических заповедей. Вот, сказал Франко, чем занимается героический фалангист — «полумонах, полусолдат» 48.

Испанская пресса захлебывалась от восторга, расхваливая каудильо за эту речь 181 181 Была запущена фальшивка о якобы благоприятном отклике Энтони Идена в палате представителей на речь Франко. , в которой он явил миру пример своей Фаланги как результат синтеза фашизма и антифашизма 49. Утверждая, что с самого начала войны он не покладая рук старался восстановить мир, пресса безудержно превозносила безмерную щедрость каудильо, осыпающего Испанию дарами мира и процветания. Пропаганда тщательно разработала объяснения теории «двух войн», а также оригинальности и уникальности фалангизма 50. Если бы все эти объяснения были приняты внешним миром, Франко открестился бы от родства с Осью 182 182 Важно отметить: посылая в течение нескольких лет льстивые телеграммы Гитлеру по случаю его побед, каудильо не направил поздравления фюреру, счастливо избежавшему гибели при покушении на его жизнь 20 июля. .

Третьего августа 1944 года умер от ангины Хордана 183 183 Хор так отзывался о честности и работоспособности Хорданы: «Я никогда не видел государственного деятеля, который явно загнал бы себя работой в гроб». . Хор, Хейес и Перейра искренне сожалели о кончине этого человека, задолго до Франко осознавшего неотвратимость конечной победы Союзников. Выказывая уважение к Франко, он представлял на его утверждение все инициативы, но в пределах своих возможностей проявлял большее расположение к Союзникам, чем к Оси. Смерть верного и трудолюбивого Хорданы, кажется, совсем не тронула Франко. Он не выразил соболезнований семье покойного и даже не присутствовал на похоронах 51. Каудильо упустил также прекрасную возможность преодолеть враждебное отношение к себе Союзников, показав, что разрывает со своим прошлым ярого и преданного сторонника.Оси. Напротив, он распорядился вернуть в Мадрид Хосе Феликса Лекерику — отъявленного коллаборациониста, посла в Виши 52. Об этом решении несколько дней не объявлялось, хотя оно созрело почти мгновенно. Карсельер не ошибся, заметив, что Франко так или иначе собирался заменить Хордану, ибо, по всей видимости, желал избавиться от неприятного напоминания о реальном ходе событий в период переговоров по вольфраму 53.