Пол Престон - Франко. Биография

Для самого Франко разговоры о борьбе против коммунизма были отнюдь не риторическими. В октябре 1944 года его высшие генералы оставили на время свои мятежные замыслы, ибо происходящее встревожило их. В Валь-д’Аран, в Пиренеях, вошли испанские республиканцы, сражавшиеся на стороне французского Сопротивления. Большую часть этой группы составляли коммунисты, хотя находившееся в Москве руководство КПП тщетно пыталось предотвратить попытку вторжения. Отпор партизанам и последующая война с ними были'для каудильо даром судьбы. Хор сообщал в Лондон: «Безрассудные действия нескольких сотен испанских авантюристов на границе позволили ему [Франко] попозировать, изображая себя предводителем борьбы с вторжением красных. Это также дало ему предлог арестовать и казнить громадное число своих политических противников» 65. Благодаря этой акции пробудился ментапитет Гражданской войны, армия поразмялась, а офицерский корпус снова сплотился вокруг Франко 66. Как командующий Бургосским военным округом, Ягуэ играл решающую роль в подавлении мятежных республиканцев.

Это небольшое второразрядное военное антикоммунистическое шоу, возможно, внушило Черчиллю симпатии к идеям, изложенным в письме каудильо. Во всяком случае, когда русские обвинили Испанию в том, что она с 1939 года стала базой снабжения немцев, Черчилль 23 апреля 1944 года направил британскому послу в Москве телеграмму: «Очень хорошо, что Франко не пропустил немцев через территорию Испании для нападения на Гибралтар и дальше в Северную Африку. Не забывайте сами и напомните нашим друзьям, когда представится возможным, что в то время мы были абсолютно одни в мире (советская сторона снабжала немцев важным военным снаряжением). Так что не стоит считать, что в прошлом все было скверно» 67.

Ярко выраженный реализм Черчилля в защите британских интересов играл на руку Франко. Другие британские министры придерживались иной точки зрения. Вслед за меморандумом Хора, в высшей степени критическим, заместитель премьер-министра Клемент Эттли (Attlee) представил 4 ноября 1944 года Военному кабинету записку, в которой исключал возможность прямого вторжения в Испанию, но предлагал меры подрыва диктатуры: «Мы должны использовать любые методы, способствующие ее падению. Особенно в экономической области нам необходимо сотрудничать с Соединенными Штатами и Францией, отказывая в благоприятствовании теперешнему режиму». Эттли считал, что «Британия рискует предстать как единственная внешняя опора Франко» 68. Враждебное отношение Эттли к Франко разделял и министр иностранных дел Иден.

Каудильо, возможно, знал, что происходит в Уайтхолле. Черчилль давным-давно публично изложил свою точку зрения, а герцог де Альба был прекрасно осведомлен о том; что происходит в высших политических сферах Лондона. Пока на страницах франкистской печати вовсю упражнялись сторонники нацистов, Франко прикидывался другом Союзников, с серьезным видом проявляя чудеса цинизма. Его интервью директору иностранной службы агентства Юнайтед Пресс, Э.Л. (A.L.) Брэдфорду, опубликованное 7 ноября и широко распространенное, имело форму письменных ответов на заранее подготовленные вопросы. Составлять ответы Франко помогал Дуссинаге 69. Франко создал не просто извращенную, но бесстыдно лживую версию своей политики за предыдущие пять лет. Он, разумеется, не упомянул о том, как во время поражения Франции в 1940 году обращался к Гитлеру с просьбой о расчленении Французского Марокко, и изобразил свое отношение к Франции дружественным и рыцарским (hidalgufa). Самым нелепым в интервью выглядело утверждение, будто Голубая дивизия «не была связана ни с завоевательными идеями, ни с агрессивным отношением к какой-либо стране». «Поняв, что участие этих добровольцев в войне может рассорить Испанию со странами-Союзницами, испанское правительство предприняло необходимые шаги по возвращению добровольцев домой».

Франко отверг обвинения в диктаторском характере своего режима, высокомерно заявив, что «некоторые особенности испанского темперамента» сделали невозможным сохранение демократических институтов. Как строгий отец нации, он изрек, что демократия закончилась для испанцев сплошным насилием. Каудильо восхвалял католические принципы своего режима, его «органическую демократию» и «дух справедливости». Сделав ряд отступлений, явно в угоду американской общественности, он, в частности, сказал, что открытие

Америки придало Испании «американский характер». Франко бесстыдно потребовал, чтобы Испании предоставили место на послевоенной мирной конференции, мотивируя это своим «спокойным и беспристрастным пониманием того, что справедливо, а что нет». При этом он заявил, что внутренний режим в Испании не препятствует этому. На потребу англо-саксонскому общественному мнению Франко дал неопределенное обещание насчет будущих выборов и сделал крайне темные намеки на то, что будет установлена новая монархия. Испанская печать наполнилась публикациями о «всеобщем ожидании» нового, сообщая, что весь мир благоговейно восхищается «чрезвычайной важностью» высказываний Франко 70. Неизвестна реакция каудильо на донесения своих послов со всего света о том, что почти повсюду его заявления были встречены в штыки 71.

В столицах великих держав такая вопиющая лживость возымела эффект, прямо противоположный ожидаемому. В Лондоне министр иностранных дел был вне себя от возмущения 72. Представитель британского правительства сказал в палате обшин, что «нет никаких оснований для того, чтобы страна, не внесшая никакого позитивного вклада в военные усилия Объединенных Наций, была представлена на мирной конференции». Британская пресса напомнила о самых развязных прогерманских речах Франко 73. В Вашингтоне Рузвельт и Корделл Халл заняли твердую позицию, возражая против членства Франко в Организации Объединенных Наций 74. Возможно, к счастью для каудильо, Халл собирался выйти в отставку по состоянию здоровья. Халла сменит его заместитель — Эдвард Стеттиниус.

Иден предложил, чтобы посол в Вашингтоне лорд Галифакс попросил правительство США поддержать британский план — официально предупредить Франко, что Испании не следует рассчитывать на полномасштабную роль в послевоенном мире. Это подкрепится нефтяным эмбарго. Проект телеграммы Идена был составлен в самых твердых выражениях. Пояснялось, что «самодовольство» Франко основано на ошибочном убеждении, будто его режим пользуется одобрением как британского, так и американского правительств. «Следовательно, он верит, что ему удастся вести двойственную политику: тоталитарную — в Испании и дружественную — с Союзниками-победителями». Особенно негодовал Иден по поводу «наглых предположений Франко, будто фалангистская Испания имеет право на место за столом мирной конференции» 75. Черчилль ответил на предложение Идена так: «С внутренним режимом в России я согласен не больше, чем с испанским, но предпочел бы жить в Испании, а не в России». Справедливо убежденный, что Франко скорее умрет, чем отдаст власть, премьер-министр писал: «То, что вы предлагаете, означает подталкивание к революции в Испании. Вы начинаете с нефти, а скоро кончите кровью. Если коммунисты станут хозяевами в Испании, можно ожидать, что инфекция скоро распространится по Италии и Франции» 76. Телеграмма не пошла.