Пол Престон - Франко. Биография

Близкое поражение Оси сильно тревожило каудильо. Когда 24 марта Армур вручал свои верительные грамоты, Франко все излагал свою «теорию двух войн». Неохотно признав, что нацизм обречен, он все же не упустил случая напомнить в этой связи о коммунистической угрозе. Армур, не отклоняясь от линии, изложенной в письме Рузвельта, заявил Франко, что для американского народа Фаланга символизирует коллаборационизм с Осью. Каудильо лицемерно возразил, что Фаланга — не политическая партия, «а скорее объединение лиц, имеющих общие интересы и цель — благоденствие Испании, поддержание порядка, развитие страны в соответствии со здоровыми религиозными, культурными и экономическими критериями и так далее. Она открыта для каждого, и в ней состоят представители всех слоев общества». Еще более поразило посла бессовестное хвастовство каудильо насчет достижений режима «в восстановлении разрушений, причиненных гражданской войной, и излечивании ран, нанесенных озлоблением — неизбежным следствием конфликта». Когда же Армур напомнил Франко о тысячах политических заключенных в испанских тюрьмах и продолжающихся казнях, Франко выразил сожаление о том, что поступают столь неверные сведения, и с удовлетворением сказал, что в Испании только 26 тысяч политических заключенных 187 187 Двумя годами раньше, 15 марта 1943 года, уходивший в отставку министр юстиции Эстебан Бильбао признал, что в Испании 75 тысяч политических заключенных. Причем речь шла только о заключенных тюрем, но не о тех, кто находился на каторжных работах и в военных тюрьмах. Не были учтены также многие политзаключенные, числившиеся уголовниками. Поскольку заключенные-республиканцы использовались в проекте Франко в Валье-де-лос-Каидосе, он точно знал об их существовании. . Эта ужасающая цифра почти наверняка была занижена, ибо не включала заключенных, занятых на принудительных работах, и другие категории 105.

Давление побеждающих Союзников, несомненно, поднимало дух противников Франко в изгнании и внутри страны. Однако каудильо вполне мог рассчитывать на непримиримые разногласия между республиканскими эмигрантами и растущую напряженность в отношениях между Союзниками. Тем временем раздоры в среде высших генералов становились все отчетливее. Рафаэль Гарсиа Валиньо и Антонио Аранда, самые яркие и амбициозные из них, начали играть открытыми картами. Полностью отдавая себе отчет в происходящем, Франко, взяв инициативу в свои руки, 4 марта объявил о ряде важных назначений. Варела стал верховным комиссаром в Марокко — к большому огорчению своего предшественника Оргаса, возглавившего генеральный штаб. Решающим было назначение пронациста Муньоса Грандеса, человека, не вынимавшего изо рта сигареты, на пост командующего Мадридским военным округом, ключевой, с точки зрения политической безопасности каудильо. Франко сделал умный ход: Муньос Грандес, один из лучших его генералов, политически сжег за собой мосты, поэтому ему оставалось лишь поддерживать существующий режим. На его прежний пост администратора штаб-квартиры Франко вновь вернулся генерал Хосе Москардо, лояльная посредственность, а командовать Барселонским военным округом после него стал суровый и преданный генерал Хосе Солчага. Эти хитроумные перемещения были произведены с тем, чтобы ни одной группировке в армии не удалось завладеть ключевыми позициями и угрожать Франко 106.

Каудильо почувствовал серьезную угрозу, когда дон Хуан, поощряемый генералом Кинделаном и своими гражданскими советниками, издал 19 марта 1945 года так называемый Лозаннский манифест, осуждающий тоталитарный характер франкистского режима и его связь с Осью и призывающий Франко открыть путь к умеренной, демократической, конституционной монархии 107. Хотя в испанской печати манифест не публиковался, его передало радио Би-би-си. Для наблюдения за подготовкой перехода к монахии была создана группа высокопоставленных монархистов, в которую входили герцог де Альба, генерал Аранда, Альфонсо де Орлеане и Кинделан. Превысив возложенные на них полномочия, они составили проект текста декрета об объявлении монархии и создании временного правительства 188 188 Кинделан должен был стать президентом, Аранда — министром национальной обороны, Варела — министром ВВС и генерал Хуан Баутиста Санчес Гонсалес — министром армии. 108.

Лозаннский манифест предлагал известнейшим монархистам оставить занимаемые ими посты. Первым это сделал Альба, оставив место посла в Лондоне 109. Его примеру последовал генерал Альфонсо де Орлеане, возглавлявший ВВС. Однако этим все и ограничилось. Вместо взрыва раздался пустой хлопок. Франко приказал посадить генерала де Орлеанса под домашний арест в его имении под Кадисом 110. Два известных католических деятеля — Альберто Мартин Артахо, председатель Католического действия 189 189 Католическое действие — объединение светских католических организаций (профсоюзных, женских, молодежных и пр.). (Примеч. перев.) , и Хоакин Руис Хименес направились к дону Хуану с поручением передать ему, что Церковь, армия и большая часть монархического лагеря остались верны Франко. Они могли не упоминать о том, что Фаланга решительно противится реставрации 111. Со стороны дона Хуана, не заручившегося военной поддержкой Союзников и не заключившего предварительного соглашения с испанской армией и Церковью, было наивно рассчитывать, что Франко уйдет со сцены, проявив порядочность и здравый смысл. Альба, горько разочаровавшийся в каудильо, сказал Мартину Артахо: «Все, чего он хочет, это остаться у власти навсегда. Он надменен и поглощен властью. Он всезнайка и безоглядно рискует в нынешней международной ситуации» 112. Франко сказал о себе Кинделану: «Пока я жив, мне никогда не быть королевой-матерью» 113.

О том, как серьезно воспринял каудильо Лозаннский манифест, свидетельствует его молниеносная операция по нейтрализации оживившихся промонархических настроений в высшем командовании. На 20 марта он назначил заседание Высшего совета вооруженных сил. Заседание длилось три дня, до 22 марта, и место председательствующего обычно занимал Франко. Отвергнув призыв Кинделана реставрировать монархию, он сделал разнообразные попытки оправдать свои действия. Привычка принимать желаемое за действительное проявилась еще определеннее под влиянием острого отчаяния и заставила его безоглядно лгать собравшимся. Каудильо сообщил своим генералам, что в Испании царят такой порядок и довольство жизнью, что другие страны, включая Соединенные Штаты, скоро начнут подражать фалангисгским принципам и внедрять их у себя. Он заявил, что Британия — конченая страна, аргументируя это фантастическим утверждением, будто Черчилль поведал ему, что он — заложник франкмасонов. Дабы унять тяготение своих генералов к заговорам, Франко начал запугивать их коммунистической угрозой, считая ответственной за это Британию, наиболее активно поддерживавшую монархистов. Он говорил, что с Соединенными Штатами его связывают самые сердечные отношения и подтвердил это несуществующим заверением в поддержке его правительства, будто бы сделанным американским президентом. Однако в это время каудильо уже знал о письме Рузвельта послу Арму-ру. Он заявил также, что республиканство генерала Молы помешало его попыткам поставить на повестку дня вопрос о реставрации монархии. Только Кинделан попытался возразить на некоторые абсурдные утверждения Франко, но тот лишь беззлобно посмеялся над ним. Многие же другие генералы, казалось, были удовлетворены услышанным 114.