Пол Престон - Франко. Биография

Во всяком случае, Франко занимало другое. Седьмого января было объявлено, что прожженный политик Дин Ачесон возвращается на пост госсекретаря и займет место генерала Маршалла, ибо тот уходил в отставку по состоянию здоровья 97. Карреро Бланко составил меморандум, посвященный тому, как извлечь выгоду из появления НАТО и как целесообразнее реагировать на приход Ачесона. Разгоряченное воображение заставляло его видеть в появлении Ачесона (и эту точку зрения, несомненно, разделял Франко) «новую попытку Трумэна к достижению взаимопонимания с СССР». Из этого следовало, что Ачесон считает добрые отношения с Британией и Францией более приоритетными, чем нормализацию отношений с Франко. Однако, несмотря на это неудачное назначение, полагал Карреро Бланко, Пентагон и высшее военное руководство не допустят, чтобы Трумэн потворствовал Сталину и умиротворял его. Американские военные вполне отдают себе отчет в стратегической и идеологической ценности франкистской Испании для обороны Запада. Хорошо зная образ мыслей Франко, его помощник предлагал действовать в соответствии с такой логикой: «поскольку мы им нужны и нас позовут», Испания должна тщательно скрывать, что заинтересована в присоединении к новой оборонительной системе. Связи с Португалией следует укреплять, чтобы Испания стала неотъемлемой частью Иберийского блока. Когда западный альянс начнет обхаживать Испанию, ей — в обмен на вступление в НАТО — должен быть возвращен Гибралтар 98.

Франко горел желанием вступить в НАТО 99. Но, следуя рекомендациям меморандума Карреро Бланко, изображал неприступность. В интервью «Дейли телеграф» он выразил прохладное отношение к идее вступления в Организацию Объединенных Наций и в «Западный союз» (то есть НАТО). Его слова были отмечены цинизмом и искренностью, корыстным стремлением набить себе цену (поскольку речь шла о военном сотрудничестве) и недовольством плачевным состоянием испанской экономики (о своей ответственности за которое он постоянно забывал): «Если на пустынном острове восемь голодных людей, а прибывшее судно привозит еду для семерых, легко представить себе чувства восьмого. И вот мы в Испании чувствуем себя тем восьмым человеком». Это признание в том, что испанская экономика находится в катастрофическом состоянии, не было опубликовано в стране, в отличие от заявлений о неприятии ООН. Перечислив «многие несправедливости, допущенные» по отношению к Испании, каудильо изобразил, будто не проявит интереса к НАТО, если не будет сделано полного и подробного заявления о «выгодах, гарантиях, правах и обязанностях», вытекающих из участия в союзе 100.

В день, когда его интервью было опубликовано, в палате общин состоялись острые дебаты: консервативные критики обрушились на лейбористское правительство, сохраняющее приверженность идее недопущения Франко в западное сообщество. Капитан Ноэль-Бейкер, процитировав пассаж из интервью каудильо газете «Дейли телеграф», где тот отвергает ООН и НАТО, так прокомментировал это: «Что касается более тесных отношений с западными демократиями, испанский диктатор уже дал ответ — грубо и капризно сказал «нет» на предложения, которые ему никто и не делал, и весьма наглядно продемонстрировал свои дурные манеры, отказавшись присутствовать на празднике, на который его не звали». Но возмущение отношением лейбористов к Франко отступало на второй план перед событиями в мире, повышавшими значимость Испании для западной обороны. Кристоферу Мэйхью, лейбористскому заместителю парламентского государственного секретаря по иностранным делам, пришлось признать, что британское правительство не обязательно будет возражать против шагов, направленных к возвращению послов в Мадрид 101.

Используя такие бесспорные шансы, Франко надеялся продать свое сотрудничество Западу как можно дороже. Экономическое положение Испании было столь безнадежным, что министр промышленности и торговли Хуан Антонио Суансес полагал: если не добиться американской финансовой помощи, в течение полугода, возможно, разразится катастрофа. Продолжительная засуха вызвала серьезные перебои в снабжении электроэнергией, что больно ударило по промышленности. Благоприятные прогнозы на урожай хлебных культур рушились на глазах. Норма выдачи хлеба сократилась до 150 граммов в день, после того как Перон отказался поставлять Испании пшеницу из-за невыполнения ею финансовых обязательств перед Аргентиной 102.

Несмотря на ситуацию, неизбывный оптимизм Франко укрепился, поскольку происпанское лобби преуспело в среде американской военной элиты. В Соединенных Штатах нарастало беспокойство по вопросу о будущих базах в Испании, и вскоре было объявлено о первом триумфе происпанского лобби. Восьмого февраля 1949 года два нью-йоркских банка — «Чейз-Манхэт-тен» и «Нэшнл-Сити» — выделили испанскому правительству заем в размере 25 миллионов долларов. В качестве гарантии Испания предоставила 26 тонн золота, хранящегося в Лондоне. Так как для предоставления займа требовалось одобрение государственного департамента, это событие стало знаком того, что имидж Франко в Соединенных Штатах изменился 103.

Тридцать первого марта 1949 года, накануне массовых празднеств в честь десятой годовщины его победы в Гражданской войне, каудильо обратился к нации по радио. Зная, что через четыре дня будет подписан Атлантический пакт и НАТО сформируется без участия Испании, Франко подверг критике западные державы. Он выразил возмущение и недовольство тем, что его не включили в НАТО и таким образом не признали огромный вклад испанского диктатора в дело защиты Западной цивилизации. «Ситуация в мире доказывает, что мы были правы». Свою мстительность во внутриполитической жизни Франко убежденно назвал «благородством, позволившим одержать победу». Заявив, что своим нейтралитетом во Второй мировой войне Испания обязана ему, бдительному капитану, позволившему отдохнуть своей усталой команде, каудильо назвал исполнение властных обязанностей тяжкой жертвой, которую он приносит в интересах страны: «Свидетельствую, что мое положение (ejecutoria) характеризуется одним словом: долг, концепция долга. Удобства, желания, личные чувства — все принесено в жертву диктату этого единственного слова» 104. Нет сомнений, что Франко, в конце 40-х годов все больше и больше времени уделявший своим пристрастиям — охоте, стрельбе и рыбной ловле — верил в каждое сказанное им слово.

Однако, несмотря на подобные заверения Франко, Испанию все же не допустили в Североатлантический альянс, тогда как салазаровскую Португалию не лишили такой возможности. Это означало, что Азорские острова стратегически незаменимы, общественное мнение в большинстве европейских стран продолжает испытывать враждебность к каудильо, а Салазар воспользовался своим нейтралитетом во время войны с большей тонкостью, чем Франко 105. Тем не менее появились и кое-какие признаки, обнадеживающие каудильо. Когда в начале мая 1949 года в Нью-Йорке собрался Первый комитет Генеральной Ассамблеи ООН, было предложено две резолюции по Испании: одна — польская, стремящаяся ужесточить решение от декабря 1946 года и запрещающая торговые отношения с Испанией, другая же, подписанная Бразилией и еще тремя латиноамериканскими странами, призывала к восстановлению полномасштабных дипотношений с Испанией. Польская, называвшая Франко марионеткой Соединенных Штатов, потерпела полный провал. Латиноамериканская была одобрена и вынесена на представление Генеральной Ассамблее. Поскольку Вашингтон стремился теперь вернуть послов в Мадрид, но не желал создавать неразрешимых трудностей в отношениях с Британией и Францией, на сессии Генеральной Ассамблеи Соединенные Штаты воздержались при голосовании резолюции по Испании 106. После острого обсуждения 11-го и 16 мая латиноамериканской резолюции не хватило четырех голосов до необходимого большинства в две трети. Великобритания и Франция присоединились к США как воздержавшиеся |07.