Пол Престон - Франко. Биография

Весной 1964 года праздничное настроение померкло в связи с ростом напряженности на шахтах Астурии. Забастовки, вспыхнувшие в апреле, спровоцировало новое трудовое законодательство. Рабочие отвергли его, поскольку оно не касалось острой проблемы заболеваний силикозом. Стачка охватывала все новые шахты, и правительство применило к стачечникам жестокие репрессии. Людей увольняли, арестовывали, многие из них томились в тюрьмах до 1970 года 8. Восьмого мая 1964 года на заседании правительственного подкомитета по экономическим вопросам (La Comision Delegada de Asuntos Economicos) началась ожесточенная перепалка по проблемам политики в промышленности между министром промышленности Грегорио Лопесом Браво и министром труда Хесусом Ромео Горриа. Ромео обвинил Лопеса Браво в излишней готовности задобрить стачечников. Франко вмешался, принял сторону Лопеса Браво и недовольно сказал, что министерство труда и синдикалистская организация переполнены коммунистами 9. В патерналистско-параноидальном духе он поведал Пакону: «Многие горнорабочие подчиняются скрытой власти, грозящей, что примет меры против них, если они не выполнят приказа из-за рубежа — бастовать» 10.

Алонсо Вега хотел ужесточить репрессии, но Фрага, Кастиэлья и реформисты из правительства сумели убедить Франко, что большее насилие даст результаты, противоположные желаемым 11. Масштабы оппозиции и необоснованность разделения испанцев на победителей и побежденных выявилась 26 апреля 1964 года, когда был арестован коммунистический активист, оказавшийся сыном министра ВВС генерала Хосе Лакалье Ларраги. Любопытно: на этот раз Франко проявил понимание, сказал Пакону, что такое случается в хороших семействах, и привел в пример случай со своим братом Рамоном. Распространились слухи, что из-за этого инцидента грядет переформирование кабинета. Франко вообще не любил менять министров, а сейчас к тому же наслаждался празднованием «двадцати пяти лет мира». Поэтому он опроверг предположения, что Лакалье выйдет в отставку 12.

В частных беседах каудильо выражал надежду, что принц Хуан Карлос официально согласится с Законом о наследовании и поклянется как король следовать принципам Движения 13. Показательно, что 24 мая 1964 года, в день годовщины парада победы в Гражданской войне, принц Хуан Карлос принимал приветствия, стоя рядом с Франко. Однако, кроме намеков подобного рода, каудильо не высказывал своих планов насчет наследования. Удовольствие, испытанное им от празднования 1964 года, совсем отбило у него охоту строить планы на будущее и усилило в нем уверенность в своей незаменимости. Летом 1964 года, когда министры предлагали ему перемены, он упоминал об овациях, которыми встречали его в Севилье и Бильбао, считая их главным аргументом в свою пользу. Каудильо принял за чистую монету и срежиссированные Солисом впечатляющие встречи на футбольном стадионе Сантьяго Бернабеу в Чамарти-не, куда он приехал 21 июня на финал Кубка Европы.

После крупного международного фиаско в 1960 году, когда Франко запретил проведение футбольных матчей с СССР, спортивный отдел (Delegation Nacional de Deportes) добился права на проведение финала Кубка 1964 года в Испании, оплатив ФИФА все расходы. В финале 21 июня играли Испания и Советский Союз. За несколько дней до матча еще не разрешились сомнения, будет ли присутствовать Франко. Опасались, как бы ему не пришлось вручать приз капитану русской команды. Высший фалангист в испанской федерации футбола даже предложил (но это было отвергнуто) подмешать советской команде допинг, чтобы оградить каудильо от такой неприятности. Появившийся на стадионе вместе с доньей Кармен, генералом Муньосом Грандесом и другими министрами каудильо был встречен хорошо отрепетированным скандированием фалангистов: «Франко! Франко! Франко!» Постепенно к ним присоединились почти все 120 тысяч болельщиков. Франко остался весьма доволен собравшимися, победой Испании — со счетом 2:1 — и словами тренера испанской команды майора Вильялонги после матча: «Мы прежде всего посвящаем эту победу каудильо, который в этот вечер почтил нас своим присутствием и вдохновил игроков». Поскольку матч и всенародные изъявления любви к каудильо видели в шестнадцати странах Европы, удовлетворение Франко имело основания. Пресса представила победу в матче как логическую кульминацию победы Франко в Гражданской войне. Такое почитание заставило каудильо еще холоднее относиться к идее реформ 14.

Согретый народным восхищением, Франко стал значительно чувствительнее к критике из-за рубежа. Растущая волна забастовок, студенческих демонстраций и усиление брожения в регионах немедленно находили отражение на страницах европейской прессы, в частности, что особенно болезненно воспринимал каудильо, в католических изданиях. Контраст между популярностью в своем доме и критикой за рубежом конечно же укрепляли убеждение Франко в том, что подрывная деятельность в Испании — плод активности злобных зарубежных сил. Однако куда сложнее было отмахнуться от косвенной критики правления каудильо, исходящей от II Ватиканского Собора. Прежде всего, Франко, как и многие старые испанские епископы, не мог понять участников Собора. Вера каудильо в свое божественное предназначение оставалась по-прежнему незыблемой, и в этом его часто укрепляли неумеренные похвалы некоторых испанских церковных иерархов 15. В нем прочно укоренилось глубоко религиозное и реакционное понятие католицизма (национал-католицизма на жаргоне режимй), согласно которому Гражданская война была религиозным крестовым походом. Насколько тревожило Франко меняющееся лицо Церкви, видно из его речи в кортесах 8 июля 1964 года. Наряду с выступлением каудильо в Национальном совете, прозвучавшим тремя месяцами раньше, эта речь была вызывающей попыткой показать, будто его вариант католицизма — вершина религиозной и социальной справедливости. Франко наставлял нового Папу, взявшегося обновить мировую Католическую церковь, на путь истинный, великодушно предлагая ему франкистский вариант католицизма.

Каудильо играл на том, что Церковь в долгу перед ним, и противопоставлял при этом Испанию, вернувшуюся «на путь религиозной веры», безбожным странам Востока, где Церковь страдает под гнетом коммунизма, и Западу, где процветают преступность и самоубийства. Тогда как Ватиканский Собор пытался отделить Церковь от политики, Франко восхвалял гармонию и социальный мир, якобы достигнутый при его католическом руководстве. Растущее недовольство католиков тем, что он обеспечивает мир тюрьмами, пытками, ссылками и даже казнями противников режима, а вместе с тем увеличение численности организации «Рабочее братство Католического действия» каудильо считал доказательством «прогрессирующего проникновения коммунизма в некоторые католические организации». Реформаторов режима вновь разочаровало то, что Франко заклеймил либеральную демократию и назвал ее исчерпавшей себя системой, отвергаемой массами 16.