Пол Престон - Франко. Биография

Отголоски суда раздались еще до его начала и коснулись Франко самым непосредственным образом. Восемнадцатого сентября 1970 года, в день, когда каудильо присутствовал на первенстве мира по хай-алай 250 250 Хай-алай — игра, сходная со сквошем, играют в нее деревянным мячом и ковшиками Название происходит от баскского «jai-alai» — «веселый праздник». Играют два или четыре игрока, мяч ловят и бросают плетеной корзиной-ракеткой, прикрепленной к поясу. , проводившемся на сан-себастьянском «фронтоне» (кортах), Хосеба Элосехи (Joseba Elosegi), член Баскской националистической партии, поджег себя и спрыгнул со стены «фронтона» перед Франко, выкрикивая «Да здравствует свободная Родина!» (Gora Euzkadi askatasuna!) 28. Его унесли с сильными ожогами, а каудильо продолжал как ни в чем не бывало наблюдать за игрой. Элосехи командовал единственным военным отрядом, находившимся в Гернике в день бомбардировки 26 апреля 1937 года. Таким образом он привлек внимание международной общественности к делу басков и к применяемым диктатурой репрессиям. Элосехи записал в своем дневнике 28 августа: «Я не намерен убрать Франко, а только хочу, чтобы он на своей шкуре почувствовал тот огонь, который разрушил Гернику» 29. Инцидент с Элосехи серьезно подорвал попытки нового министра иностранных дел Лопеса Браво, наносящего визиты во все страны мира, представить режим в благоприятном свете.

Ущерб, нанесенный отношениям с Соединенными Штатами Кастиэльей, попытавшимся получить с Вашингтона выкуп за продление соглашения по базам, пришлось восполнять Лопесу Браво. Последнее предложение Кастиэльи о продлении соглашения на год в обмен на военную помощь в 50 миллионов долларов и кредит на закупку вооружений на сумму в 25 миллионов оставалось пока без ответа. В конце сентября, возвращаясь после визита к другому стареющему авторитарному правителю, маршалу Тито, в Мадриде остановился Ричард Никсон. Сопровождающий его Генри Киссинджер, глава Совета национальной безопасности, увидел Испанию «заторможенной, ожидающей завершения одной жизни, с тем чтобы потом присоединиться к европейской истории». Соединенные Штаты, по-прежнему стратегически заинтересованные в Испании, желали умеренной эволюции в стране после смерти Франко. Политика США заключалась в том, чтобы поддерживать рабочие отношения с режимом, а при этом расширять контакты с умеренной оппозицией. Американцы оказывали на Франко заметное давление, желая, чтобы он передал власть Хуану Карлосу до того, как недееспособность лишит его контроля над переходом власти. К счастью для каудильо, из-за ближневосточной напряженности американцы опасались лишиться других баз в Средиземноморье. Поэтому вопрос о сохранении американских баз в Испании стал приоритетным для политики Вашингтона по отношению к этой стране.

Никсону хотелось, чтобы приветствующие его толпы намного превосходили те, что встречали Эйзенхауэра одиннадцать лет назад. Народ тепло встречал Франко и Никсона, ехавших из аэропорта Барахас. Их сопровождал эскорт улан с копьями. Каудильо тонко льстил Никсону, говоря ему, как трудно убедить прессу в достоверности цифр, если толпа превышает несколько сот тысяч. Встретившись с Франко для предполагаемых «содержательных переговоров», Никсон и Киссинджер знали, что всякое упоминание о переходе к постфран-кистскому будущему сулит только неприятности. Однако они совсем опешили, когда 78-летний диктатор, уставший от поездки в автомобиле, начал клевать носом, хотя президент обращался к нему. Поскольку каудильо и Киссинджер задремали, Никсону пришлось разговаривать с Лопесом Браво 30.

В период между встречей с Никсоном и судом над баскскими боевиками, состоявшимся через два месяца, Франко вернулся к временам тридцатилетней давности. Суд начался в декабре в Бургосе, в штаб-квартире военного округа, в который входила Страна Басков. Еще до начала суда брат Франко Николас писал ему 6 ноября по поводу смертных приговоров, которых требовало обвинение: «Дорогой Пако! Не утверждай эти приговоры. Это не в твоих интересах. Я говорю это из любви к тебе. Ты добрый христианин и потом пожалеешь об этом. Мы стареем. Послушайся моего совета, ты знаешь, как я тебя люблю» 31. После бурных столкновений полиции с демонстрациями противников режима, имевших место в Мадриде, Барселоне, Бильбао, Овьедо, Севилье и Памплоне, утром 14 декабря Франко посетили четыре командующих военными округами и сообщили ему, что армия хочет более энергичного правительства 251 251 В делегацию входили генералы Хоакин Фернандес де Кбрдоба (Мадрид), Томас Гарсиа Ребулль (Бургос), Альфонсо Пёрес Виньета (Барселона) и Мануэль Чаморро (Севилья). . Во второй половине того же дня каудильо собрал Совет министров. Министр внутренних дел генерал Гарикано Гоньи и три военных министра призвали к отмене «habeas corpus» 252 252 В данном случае речь идет о гарантиях от незаконного ареста. (Примеч. перев.) . Франко поддержал их 32.

Утром 17 декабря пресса и радио призвали народ собраться на Пласа-де-Ориенте в Мадриде. Со всей Старой и Новой Кастилии сельскохозяйственных рабочих свозили на автобусах. Большие толпы возле Паласио-де-Ориенте выкрикивали имя Франко. Педроло, Пакон, Висенте Хиль и другие связались с

Пардо и уговорили каудильо приехать. Примечательно, что увядающий Франко позволил манипулировать собой ультраэлементам, желавшим вернуть режим к прежним жестким началам. Не ожидавший, что ему придется появиться перед толпой, возбужденный каудильо немедленно отправился в Мадрид в цивильном костюме вместе с доньей Кармен. Когда донья Кармен вскинула руку в фашистском приветствии, Франко ответил на рев толпы, подняв обе руки. Многие лозунги выражали недовольство «одноцветным» правительством. Доктор Хиль, личный врач каудильо, маниакально преданный ему, принадлежал к ультра и любил побоксировать. Он отчитал министра информации Альфредо Санчеса Бэлью за то, что тот не вскинул руку в фашистском салюте. Франко лишь слегка пожурил Хиля за его выходку 33.

Суд обвинил троих боевиков ЭТА в совершении каждым из них двух убийств и приговорил каждого к смертной казни. Вечером, накануне заседания кабинета, на котором должен был рассматриваться вопрос о приговорах, Лопес Браво встретился с Франко и попытался разъяснить ему, сколь негативно отразится утверждение приговоров на представлении об Испании за рубежом. Каудильо слушал его битый час, а потом сказал: «Лопес Браво, ты не убедил меня». Лопес Родо и Карреро Бланко считали, что утверждение смертных приговоров будет катастрофическим для Франко. На следующий день, 30 декабря, Лопес Браво первым на заседании кабинета взял слово и аргументированно выступил за отмену смертных приговоров. После него говорили другие министры, но отмены желали не все. Каудильо прибыл на заседание с решением утвердить смертные казни, но в конце концов позволил переубедить себя. Заслушав членов кабинета, он ничего не сказал и только после заседания Совета по делам монархии (Consejo del Reino) 253 253 Совет по делам монархии был составлен из «лучших людей» Движения. , который также рекомендовал проявить милосердие, он объявил свое решение о замене смертных казней на тюремное заключение 34.