Георгий Фролов - Юрий Двужильный

Мать Юрия — Нина Сергеевна Двужильная.

Нина Михайловна сообщила также, что у нее сохранились фотографии Юрия разных лет, в том числе и военные, а также много его писем, которые он писал из Ленинграда, Йошкар-Олы, с фронта. Но выслать по почте все это она не может: для нее письма и фотографии — самое дорогое, что осталось в память о Юрии.

И вы, читатель, конечно, уже догадываетесь, что при первой же возможности я поехал в Донецк, к Нине Михайловне. Правда, я не смог это сделать сразу — задержали дела по службе.

Поэтому, когда стало ясно, что из Москвы в ближайшее время выехать мне не удастся, я решил, чтобы не терять времени, воспользоваться всеми возможностями для дальнейшего поиска материалов о Юрии Двужильном, которые мне давало письмо Нины Михайловны.

И я в третий раз поехал в Библиотеку имени Ленина. Без особого труда в подшивке «Правды» нашел номер газеты за 26 марта 1945 года.

Газета военных дней… На первой полосе рядом с заголовком набрано крупно:

«Красная Армия продолжает свое победоносное наступление.

Войска 2-го Украинского фронта прорвали сильную оборону немцев и разгромили группу вражеских войск в районе Естергома.

Войска 3-го Белорусского фронта вчера овладели городом Хайлигенбайль — последним опорным пунктом обороны немцев на побережье залива Фришгаф, юго-западнее Кенигсберга.

Родина приветствует своих славных сынов, наносящих один за другим удары по немецким разбойникам».

Здесь же два приказа Верховного Главнокомандующего командующему войсками 2-го Украинского фронта маршалу Малиновскому и командующему войсками 3-го Белорусского фронта маршалу Василевскому, в которых отмечались наиболее отличившиеся в боях части и соединения этих фронтов и сообщалось, что 26 марта Москва дважды будет салютовать в честь славных побед воинов 2-го Украинского и 3-го Белорусского фронтов.

На второй полосе — сводка Советского информбюро за 25 марта, материалы о боях в Венгрии и Восточной Пруссии. И здесь же Указ Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта.

«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, — говорится в указе, — и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»…»

И дальше шел список 132 солдат, сержантов и офицеров. Двадцать седьмым в этом списке был капитан Двужильный Юрий Михайлович…

Мне хотелось узнать, за какой подвиг Юрию было присвоено звание Героя, и я сразу же позвонил в Наградной отдел Президиума Верховного Совета СССР. Но там мне сообщили, что все документы о награжденных за время Великой Отечественной войны, в том числе и наградной лист на капитана Двужильного, переданы на хранение в Архив Министерства обороны СССР.

Я всегда помню о великой силе документов. Конечно, не тех, за которые обычно прячутся бюрократы, чинуши и перестраховщики — меня постоянно влекут к себе бумаги давних лет, эти самые надежные свидетели минувших событий, человеческих душ и свершений. О былом они порой могут рассказать лучше очевидцев. Но главное их преимущество — они долговечнее нас, смертных. Когда их, конечно, берегут…

Под Москвой есть целый городок, который так и называется: «Архив Министерства обороны СССР».

Многое из того, о чем будет рассказано в этой повести, мне удалось найти там, в этих тихих хранилищах, где на длинных стеллажах хранятся документы военных лет.

Я очень обрадовался, когда работники архива буквально через двадцать минут принесли мне личное дело № 17851 капитана Двужильного.

Несколько дней, проведенных в архиве, дали мне возможность узнать о Юрии очень многое, но я понимал, что это — только начало. Впереди была поездка в Донецк к Нине Михайловне Двужильной, встречи с людьми, которые могли бы мне рассказать о Юрии.

Очевидно, я должен быть горячо признателен моей скромной многотиражной газете, где я семь лет работал ответственным секретарем. Она давала возможность без особого ущерба для службы отлучаться из Москвы, если это было необходимо, на два-три дня.

Так было и на этот раз. Подготовив и сдав досрочно в набор материал для очередного номера, я уехал в Донецк.

Вечерело, когда я, простившись с попутчиками, сошел в Донецке с поезда.

Встречи с городами, как и с людьми, бывают разные. Иногда знакомишься легко и быстро, и от такого знакомства остается радостное, хорошее воспоминание. Хочется новой встречи, хочется лучше узнать полюбившийся тебе город, подружиться с ним. Так было во время моих поездок в Кемерово, куда, очевидно, я теперь буду стремиться всегда, потому что с этим светлым, красивым городом на Томи связаны мои первые поиски, моя первая книга.

А как встретит меня Донецк, где прошло детство Юрия Двужильного?

От вокзала к центру еду на троллейбусе и с любопытством вглядываюсь в незнакомые мне улицы, к которым почти вплотную подступают слегка дымящиеся терриконы.

Почти весь путь троллейбуса проходит по улице Артема, которая, очевидно, прорезает весь город из конца в конец. Вот и моя остановка. Медленно иду, стараясь собраться с мыслями. Чувствую, что волнуюсь, стараюсь взять себя в руки. Понимаю, что встреча будет не совсем обычная.

И вот наконец квартира 52. Звоню. Дверь открыла Нина Михайловна. Ей около пятидесяти. Светлые, гладко зачесанные волосы. Серые спокойные глаза, тихий голос с немного рокочущим «р». Встретила гостеприимно, провела в кабинет, предложила сесть к столу и стала ждать моих вопросов. Отвечала коротко, точно, лишь то, что я спрашивал, изредка посматривая на меня спокойным и, как мне показалось, испытующим взглядом.

Раньше в своей небогатой журналистской практике мне всегда удавалось сравнительно легко установить контакт с интересующим меня человеком, и беседа обычно шла непринужденно. Все это я считал своей заслугой, а вот здесь я впервые почувствовал, что такого разговора у меня не получается…

Но может быть, я зря огорчаюсь? Ведь наша беседа, хотя и трудная, идет вот уже несколько часов, и за это время Нина Михайловна рассказала мне много интересного о Юрии, показала фотографии, дала прочесть его письма. Больше того, она разрешила фотографии и письма Юрия взять с собой в Москву при условии, что я верну их в сохранности.

До позднего вечера читал я письма, вглядывался в поблекшие от времени фотографии, перебирая в памяти все, что рассказала мне Нина Михайловна.

Она была старше брата на шесть лет, но это нисколько не мешало их дружбе. Даже сейчас, читая письма Юрия, видя, с какой теплотой рассказывает о нем Нина Михайловна, я понимал, что дружба эта сохранилась и после гибели Юрия, согревая жизнь Нины Михайловны и в трудные и в радостные дни. Она призналась, что, когда ей бывает нелегко, что-либо не клеится на работе, дома, она достает письма Юрия и в который раз перечитывает их…