Андрей Бабицкий - Вся правда о либералах. Как я стал русским патриотом

Казалось бы, после первых же ударов в Сирии она должна была активизироваться и заявить о своем существовании россыпью терактов, как это было в начале и середине 2000-х, когда северокавказское подполье взрывало дома, самолеты, метро, аэропорты, военные объекты, захватывало заложников. Но ничего подобного — в России тихо. Российская авиация как бомбила, так и продолжает бомбить, в ответ — подрыв самолета над Синаем, но ни одного теракта внутри страны.

Это итог многолетнего вытеснения радикального ислама с территории Северного Кавказа. С точки зрения ИГ, ударить сейчас по России очень логично, поскольку любой теракт тут же спровоцирует общественную дискуссию, что важнее: внутренняя безопасность или война за сотни километров от собственных границ. Сомнения в оправданности боевых ударов в Сирии, которые тут же будут разгоняться в сети и медиапространстве непримиримыми оппонентами Кремля, имеют шанс в перспективе лишить власть той поддержки со стороны населения, которую она сейчас имеет.

Дело, однако, в том, что за долгие годы войны на Северном Кавказе российским силовым структурам удалось практически полностью парализовать вооруженное подполье, сведя к нулю его боевой потенциал. В Чечне, Кабардино-Балкарии, Дагестане сейчас не очень-то и повоюешь. Уже давно новости из зоны проведения локальных контртеррористических операций — это короткие сообщения о ликвидации очередной группы моджахедов, засевших в каком-нибудь доме или квартире. Времена, когда воины ислама нападали на целые военные колонны, расстреливали сотрудников милиции, взрывали различные сооружения, вступали в открытые боестолкновения с силовиками, давно прошли. Сейчас, судя по всему, они по большей части решают исключительно вопросы, связанные с обеспечением собственной безопасности. А потому вынуждены месяцами отсиживаться в различных схронах или подпольных квартирах, постоянно меняя места дислокации. Но их все равно находят.

Здесь как раз и кроется причина, по которой северокавказская молодежь, влекомая страстью распространять слово Аллаха при помощи оружия, предпочитает это делать за пределами России — в той же Сирии. В домашних условиях джихад оказывается равносилен самоубийству. Можно считать установленным фактом то, что радикальный исламский призыв, который в начале 2000-х сумел организовать вооруженную борьбу почти на всей территории Северного Кавказа, удалось за последние 10–12 лет тотально лишить российской прописки.

Для ИГ сейчас было бы жизненно важно открыть «второй фронт» в России, попытавшись таким образом вызвать общественное недовольство бомбовыми ударами, которые наносит Россия в Сирии по его позициям. И если бы у исламистов оставался хотя бы минимальный ресурс для этого, он был бы пущен в ход незамедлительно. Как нам и обещали «либералы», в стране снова начали бы рушиться дома, зазвучали взрывы в троллейбусах и метро, опять сотни жизней унесли новые норд-осты и бесланы. Едва ли кто-то возьмется утверждать, что единичные теракты невозможны в принципе. Захваты заложников совершались даже в СССР с его тотальной системой безопасности, что уж говорить о сегодняшней России. Понятно только, что масштаб начала 2000-х российским подразделениям ИГ повторить уже точно не удастся.

Но представим себе, что, желая нанести России максимальный ущерб, руководство ИГ ставит перед сотнями российских добровольцев, воюющих в Сирии, задачу вернуться домой и развернуть террористическую атаку по всей стране. Именно этого не может допустить Кремль. Поэтому он действует в двух направлениях. С одной стороны, тщательно следит за теми, кто отправился воевать в ряды ИГ, и «принимает» их на границе, когда они пытаются пересечь ее в обратном направлении. С другой — содействует разгрому формирований «Исламского государства» в самой Сирии. Важность решаемой задачи сложно переоценить. Не дать исламскому подполью опять приобрести локализацию в России, бороться с собственным, а не сирийским, терроризмом на чужой территории — это стратегия, главным выгодополучателем которой являются наши люди. Те, которым то ли повезло, в зависимости от «раствора», то ли выпало несчастье жить в России.

Мир в собственной стране иногда приходится строить на далеких пределах. Для больших стран, в которых благодаря глобальной угрозе радикального ислама небытие старается обзавестись собственными гаванями, это привычная и необходимая практика.

Когда мы анафемствуем Запад, предрекая ему скорую погибель, то не все выдвигаемые в его адрес обвинения кажутся обоснованными. Давайте возьмем хотя бы западное кино как феномен, отражающий состояние массового сознания.

Я не готов утверждать, как это с легкостью делают многие, что России предстоит утвердиться в качестве мирового нравственного водителя, на том основании, что мы, дескать, сохранили в своей душе бога, а западный мир старательно затирает последние его следы на пространстве сконструированной им реальности.

На самом деле и у нас не все так хорошо, и у них не все так плохо.

С моралью на Западе дела обстоят не столь катастрофически, как нам иногда кажется…

Несомненно, роль православия в России неуклонно растет, однако говорить, что мы стали религиозным народом, мне кажется, пока все еще больших оснований нет.

На смену унылому атеизму советской эпохи пришла не культура веры, наследующая предреволюционную религиозность, а только пробуждающийся с каждым годом все более интерес к потустороннему, которое многие совсем не в христианской традиции воспринимают как параллельное магическое пространство, из которого можно зачерпнуть немного волшебства.

Сколько человек из ныне заглядывающих по большим праздникам в храмы взяло на себя труд прочитать хотя бы Евангелие, я уж не стану говорить о Ветхом Завете. Не думаю, что число ознакомившихся является очень значительным.

Вместе с тем, когда мы анафемствуем Запад, предрекая ему скорую погибель, то не все выдвигаемые в его адрес обвинения кажутся обоснованными.

Давайте возьмем хотя бы западное кино как феномен, отражающий состояние массового сознания.

За редким исключением и голливудские фильмы, и фильмы европейских стран держатся за традиционные ценности: семья, любовь, дружба, взаимопомощь, сострадание к ближнему. Чем не христианское миропонимание?

При этом производители кинопродукции действуют в соответствии с изучаемыми ими предпочтениями массового зрителя — им нужен кассовый успех, и они просто не могут игнорировать вкусы аудитории или действовать им вопреки.

Из этого можно сделать простой вывод: с общественной моралью на Западе дела обстоят не столь катастрофически, как нам иногда кажется.