Эдвин Вудхол - С риском для жизни.

Небрежно, словно все это было мне совершенно безразлично, я положила мешочек с пшеницей, долгоносиков и почтовую бумагу в свой чемодан. Мы поехали в порт, и барон проводил меня на пароход.

Прежде чем со мною распрощаться, он дал мне последние инструкции:

— Вы остановитесь в отеле «Рояль» на улице Рояль. Там спросят ваше имя. Отвечайте: С-32. Военно-морской атташе господин Мюллер сам придет к вам. Не забудьте положить в термосы немного пшеницы на время пути.

Послал ли мне капитан Ляду помощника, в котором я так нуждаюсь? Пока я никого не встретила на пароходе. Правда, у меня не было случая показаться пассажирам. Я заболела морской болезнью с момента отъезда и в течение двух дней оставалась в своей каюте без еды, не чувствуя желания с кем-либо встречаться.

Наконец после сорока восьми часов пребывания на пароходе я решила прогуляться по палубе.

Я никогда не могла понять, почему во время войны люди так много путешествовали. «Королева Виктория» была переполнена, и в классе «люкс» было очень много пассажиров — большинство англичан и несколько французов.

Наслаждаясь свежим воздухом, я заметила, что один пассажир явно хочет подойти ко мне.

Это был высокий худой человек с блестящими голубыми глазами, впалыми щеками и розовыми пятнами на скулах, с виду француз. Помощник ли это, которого я так ждала?

На палубе было много пассажиров, и он, вероятно, потерял надежду со мной заговорить. Порыв ветра сорвал с него фуражку, он поднял ее и обратился ко мне по-испански...

— Ветер привлекает легче, чем жаворонок...

На этот раз капитан Ляду не забыл сообщить пароль.

— В это время,— отвечала я по-французски,— бар должен быть пуст. Это место, где люди не прячутся. Хотите, пойдем туда.

— С удовольствием,— сказал он.

Он с большой учтивостью представился:

— Лейтенант Мари.

Вскоре я узнала, что лейтенант Мари жил до войны в Аргентине, После призыва служил в артиллерии, был отравлен газами и уволен с военной службы. Он казался очень больным, о его состоянии можно было судить по нездоровому блеску глаз.

В баре сидела только одна парочка.

Мы выбрали столик в уголке. Я сообщила лейтенанту Мари о цели моей поездки, передала инструкции и спросила, какие приказания дал капитан Ляду.

Лейтенант Мари, бывший, по-видимому, новичком, сказал мне напрямик:

— Я должен привезти в Париж все, что вам было доверено немцами.

Я подскочила. Какой нелепый метод! Сдерживая раздражение, я заявила:

— Если дело обстоит так, то мне нет смысла ехать в Аргентину, как вы сами можете понять. Если я приеду с пустыми руками, что я скажу?

— Что вас обокрали...

Я пожала плечами. Начальники, руководящие издалека, склонны все упрощать.

— Нет, немцы в Аргентине поймут все, уверяю вас. Пойдемте в мою каюту, я вам передам все, что барон мне доверил. Пароход останавливается на Канарских островах; я воспользуюсь этой остановкой, чтобы вернуться во Францию.

Лейтенант Мари начал понимать нелепость полученных распоряжений и сказал:

— Не сердитесь. Это военный приказ.

Очень корректный и симпатичный, Мари все же был офицером. Он был здесь, чтобы повиноваться, а не для того, чтобы действовать по собственной инициативе. Признавая всю нелогичность инструкций, он все же покорно выполнял их.

— Я хочу,— сказала я,— чтобы вы зашли ко мне. Вы, по-видимому, совсем не представляете себе трудностей шпионажа. Я хочу показать вам весь свой багаж, до того как передам вам материалы, доверенные мне немцами. Когда я вышла из своей каюты, я не знала, встречу ли вас, и не знала о полученных вами распоряжениях. Проводив меня, вы найдете все в том же порядке и сможете заверить капитана Ляду, что я вам передала действительно все.

Как только мы очутились в моей каюте, я открыла чемоданы и спросила лейтенанта Мари:

— Вы умеете фотографировать?

— Да.

— Тем лучше. На пароходе, несомненно, имеется фотолаборатория. На остановке вы должны купить проявитель и тушь. У меня, к счастью, есть с собой колларгол. И вы можете, взяв все документы, выполнить инструкции капитана, а я смогу продолжать свой путь.

Он все еще не понимал. Я объяснила:

— С помощью проявителя мы проявим почту, а с помощью колларгола перепишем ее.

Я приготовилась вытряхнуть долгоносиков из термоса, чтобы показать их лейтенанту, как вдруг дверь с шумом открылась. Вошел помощник капитана и, размахивая руками, закричал на лейтенанта Мари:

— Синьор, существуют определенные правила. Мужчинам запрещается входить в каюты к дамам.

Термосы в этот момент были у нас в руках. Почему помощник капитана так грубо ворвался к нам? Разведчик повсюду видит подозрительных людей. Может быть, этот багровый от ярости испанец подкуплен немцами? И я решила рискнуть:

— Этот господин — мой друг. Он чувствует себя нездоровым и хочет получить на ночь теплое питье. Я собиралась дать ему термос. Разве это запрещено?

Он ответил, что правило остается правилом. По его негодованию и упрямству я поняла, что у него более веские основания помешать нашему свиданию, чем официальные правила.

— Идемте,— сказал он Мари.

Я передала Мари термос и условилась встретиться с ним на палубе.

Мы прибыли на Канарские острова. Стоянка длилась двадцать четыре часа. У Мари было достаточно времени, чтобы достать все, что я поручила ему купить. Он бегал все утро, но вернулся разочарованный — не нашел нужного реактива.

— Вы получите его у какого-нибудь химика, раз его нельзя достать в магазинах.

В Лас-Пальмасе не было химиков!

Мы хорошо изучили друг друга, и у нас создались идеальные товарищеские отношения. Лейтенант Мари предоставил мне действовать, убежденный в том, что инициатива в данном случае более полезна, чем слепое послушание. Но что делать? Решение пришло на следующий день. Один безобидный и обычный на борту случай подтолкнул меня на немного дерзкую и вполне правдоподобную уловку. Было это так. Я принимала душ. Было очень жарко, я открыла иллюминатор, и внезапно вода залила всю каюту, все вещи и мешочек с пшеницей, служившей пищей долгоносикам.

Случай помог мне.

Я передала лейтенанту Мари для капитана часть почтовой бумаги, полученной от фон Крона, а на остальной написала с помощью колларгола вполне безобидный немецкий текст. Затем погрузила коробку и бумагу в морскую воду, которая быстро оказала свое действие.

— А теперь,— воскликнула я,— лейтенант Мари, по местам и огонь по долгоносикам. Но торопитесь, мой заклятый враг, наверно, следит за нами.

«Моим заклятым врагом» был помощник капитана, который ненавидел меня и следил за мной.

— Но что же я должен делать с долгоносиками? — обеспокоился смущенный Мари.

— Утопите их, господин артиллерист,— ответила я.