Эдвин Вудхол - С риском для жизни.

Фон Крон провел рукой по лбу, словно желая удержать исчезающие видения нашей связи. Его доверие ко мне еще не истаяло окончательно.

— Я вам не верю... Я вам не верю...

Он тяжело дышал, он отказывался верить...

А я освобождалась от своей ненависти.

— Превосходно,— сказала я.— Это приводит меня в восторг. Это доказывает, что если немцы сильны, то француженки дают им несколько очков вперед...

Его лицо еще выражало отрицание, лоб увлажнился. Я продолжала.

— Я вам говорила, что мой муж погиб в Швейцарии. Вы мне поверили. Вот, прочтите это... А теперь вы мне верите?

Я вынула из сумки документ, устанавливающий, что муж мой убит на войне. Он глядел на него с ужасом, не осознавая сразу всей правды. Затем внезапно с неимоверной яростью он ударил меня по лицу. Если бы мы не находились в общественном месте, то он, несомненно, убил бы меня. Он сломал мне зуб. Я с вызовом выпрямилась, бледная и по-прежнему неукротимая.

Когда первый момент оцепенения прошел, я сказала решительно и твердо:

— Вы подписали себе приговор. Я передам вашему послу обширную корреспонденцию. Он сможет прочесть любовные письма немецкого военно-морского атташе к француженке.

Он усмехнулся.

— Вы не успеете!

И умчался, словно спасаясь от пожара. Что он собирался сделать?

Я не чувствовала страха, но меня сильно лихорадило. Я была несколько ослабевшей, но хотела продолжать мстить во что бы то ни стало. Ничто не могло бы остановить меня или оказать на меня воздействие.

Я вернулась в отель. Портье предупредил, что меня спрашивал какой-то человек. По описанию я не могла узнать, кто это был. Когда я вошла в свою комнату, зазвонил телефон, и оказалось, что тот человек снова спрашивает меня.

Вошедший был испанцем. Он сказал:

— Полиция.

— Почему?

— Я попрошу вас следовать за мной.

— Зачем?

— Вы пытались шантажировать немецкого военно-морского атташе...

Я не стала терять времени на ответ. Сняла телефонную трубку и попросила телефонистку соединить меня с германским посольством. Затем я попросила его превосходительство князя Ратибора принять меня как можно скорее.

Встреча была назначена на следующий день. Сконфуженный полицейский удалился.

Меня принял секретарь посольства. Я настаивала на том, что мне необходимо видеть его превосходительство. После длительных проволочек меня провели к послу.

— Не удивляйтесь моему посещению,— начала я разговор.

— Если я правильно осведомлен,— сказал он,— вы агент барона фон Крона.

Я ответила:

— Я была его любовницей. И принесла вам доказательства того, что он содержал меня на деньги, предоставленные в его распоряжение для оплаты агентов.

Князь Ратибор глядел на меня несколько смущенно. Он, несомненно, был счастлив узнать о фон Кроне факты, подтверждавшие его подозрения, но все же он был слегка шокирован тем, что эти обвинения высказывались француженкой.

— Но вы ведь работали на него? Вы были отправлены во Францию через тайный перевал?

— Да, потому что я была беременна!

— Вы ездили в Аргентину?

— Я хотела увидеть эту страну.

Он забеспокоился:

— Имели ли вы сведения о нас, пока вы жили с военно-морским атташе?

— Нет, никаких, кроме этого...

Я взяла со стола бумагу и карандаш и написала четыре буквы.

— Что это значит? — спросил князь.

— Код, открывающий сейф барона фон Крона...

Затем я вынула из своей сумочки пачку писем и протянула ему.

— Что это такое?

— Любовные письма вашего военно-морского атташе.

Его превосходительство с трудом сохранял спокойствие.

Скомпрометировав одного из начальников немецкой разведки в глазах его соотечественников, а тем самым провалив и себя, я ушла.

Я не смогла взять содержимое сейфа. Но я уничтожила его ценность. После того как фон Крон провалился, всю его организацию нужно было создавать вновь.

Париж!..

Я опьянена радостью, радость причиняет мне боль, сжимает сердце. Конечно, я свободна.

Как я приехала? Как мне удалось обмануть яростного фон Крона, его агентов и убийц, которых он должен был послать по моим следам?

Прежде чем войти в германское посольство в Мадриде, я взяла такси. Мои вещи были отправлены в Париж. Взгляд фон Крона слишком ясно говорил о его намерениях, чтобы я могла хоть на минуту пренебречь необходимыми предосторожностями. Мне незачем было оставаться даже на час в Мадриде. Я села в первый же поезд и вышла в Толедо, где пробыла два дня. Затем я поехала в Валенсию, из Валенсии в Барселону, откуда ночью выехала во Францию.

Этот сложный маршрут, несомненно, спас меня. Мой паспорт был, правда, без визы, но на границе мне сразу удалось найти жандармского лейтенанта, который стал почти другом и сказал мне с той же радостью, какую он проявлял всегда при виде меня:

— Здравствуйте, «Жаворонок».

Он, видимо, гордился мной. Это был славный парень, он не забыл поздравить меня в 1933 году, когда я получила орден. Он пропустил меня через границу, и мне не пришлось преодолевать какие-либо трудности при возвращении на родину.

В Париже я хотела все-таки проникнуть в тайны 5-го отдела.

— Живо в такси! — и вот я на авеню Марсо.

Я пришла к капитану Ляду. Меня провели в кабинет, где меня принял полковник Губе, державший себя несколько нагло.

— Почему вы вернулись без приказа, «Жаворонок»? Вам следовало быть не здесь, а в Мадриде.

Я отрицательно покачала головой, не давая объяснений.

Он повысил тон:

— Вы немедленно отправитесь в Мадрид.

Я не могла удержаться от смеха.

— Нет, нет,— сказала я,— это невозможно. Через несколько дней вы узнаете почему.

Он рассердился, а я в нескольких словах рассказала ему, как выдала себя барону, чтобы покончить с безвыходным положением, и что об этом уже предупредила капитана Ляду.

Дурное настроение полковника Губе, видимо, усилилось, и, чуть ли не обвиняя меня в самовольном уходе с поста, он спросил:

— Так зачем же вы пришли сюда?

Я была потрясена таким приемом. По наивности я считала, что заслуживаю лучшего.

Я первая доставила во Францию состав немецкой тайнописи. Указанные мной агенты почти все были арестованы. О результатах своей работы я могла узнавать из газет: англичане расстреляли Камильо Фуентеса; у выхода с перевала через Пиренеи было задержано несколько немецких агентов и в числе других Сидней по прозванию «Атос». Сообщив о подготовке бомбардировки французского побережья, я своевременно предупредила французский флот. ИС-52 была потоплена. Я провалила немецкий план уничтожения запасов зерна в Южной Америке. И сколько я могла бы поведать еще! Капитан Ляду сказал мне, что Франция сумеет меня вознаградить...

Я ответила полковнику с несколько насмешливым видом, еще больше усилившим его раздражение: