Фрэнк Брейди - Конец игры. Биография Роберта Фишера

Но даже если результат теста окажется положительным, Эстимо утверждал, что Джинки Янг должна считаться его наследницей, поскольку Бобби обращался с ней как с дочерью. Но возникал вопрос: если бы наследство не было столь большим, велась бы борьба за то, чтобы считаться законным наследником Бобби, столь же остро? Но дело не только в деньгах: на кону была законность отцовства — биологического или номинального, и филиппинской нации хотелось знать, является ли ее гражданка Джинки Янг дочерью величайшего шахматиста в истории.

Тем временем у братьев Тарг на пути к наследству осталась одна претендентка — Миёко. Или, во всяком случае, Миёко оставалась бы единственным препятствием, если бы не правительство США, которое, по иронии судьбы, может выйти из этого шахматного матча главным победителем [26] В марте 2011-го года продолжавшийся более трех лет спор вокруг наследства великого шахматиста, наконец, завершился. Суд подтвердил законность брака американца и японки, признав вдову Фишера единственной законной наследницей. . Если налоговое ведомство США сумеет получить налоги, не уплаченные Бобби, а также штрафы, «призовой фонд» в миллионы долларов, за который борются предполагаемые наследники, существенно уменьшится. От целого состояния могут остаться гроши, что станет для наследников поражением.

И каким же останется наследство, завещанное Бобби? Для шахматистов, для всех тех, кто следил за историей взлета Бобби Фишера, которого многие считают величайшим шахматистом из всех, когда-либо живших на Земле, его наследием — для наследников, равно как и для всего мира — может стать благоговейное восхищение, которое вызывало его блистательное искусство.

Хотя начал я писать книгу о Бобби много лет назад, его жизнь и блестящую, противоречивую карьеру отличали такие причудливые извивы, что мне стало понятно: часть ранее мною написанного о нем — например, вера в то, что он станет самым активным чемпионом мира в шахматной истории — и некоторые сведения, полученные мною от людей, знавших его и встречавшихся с ним за доской, должна быть прояснена или переоценена. «Ртутный» Бобби постоянно открывался новыми и неожиданными гранями своей личности; обнаружившиеся после смерти некоторые новые сведения о нем выходят далеко за пределы моих ожиданий. Попытка «измерить» мутации Бобби Фишера стали причиной написания книги «Конец игры».

До написания книги я не мог предвидеть, как отнесутся к ней читатели. Бобби Фишер умер в 2008 году, достигнув пика своей славы более сорока лет назад; о нем и его партиях уже написано около сотни книг. Но оставался неугасающий интерес к его личной жизни. Одни чувствовали к нему симпатию, другие — отвращение, но очарование сохраняется, как это происходит с такими загадочными фигурами, как Грета Гарбо и Дж. Д. Сэлинджер. Годы идут, появляются новые книги, статьи, фильмы и исследовательские работы относительно Бобби. В них предпринимаются не только попытки понять особенности его личности, но и приводятся самые сокровенные детали его жизни — где он жил, что читал, личные привычки, капризы и цинизм, очарование и неудержимая энергия — в надежде отыскать ключ к его гению. Что сделало Фишера великим шахматистом? Что сделало его таким ранимым и несдержанным? Ответы на эти вопросы не может, вероятно, дать биограф, но попытку предпринять стоило.

Через несколько недель после своей публикации, «Конец игры. Биография Роберта Фишера» стала первой посвященной шахматисту книгой, вошедшей в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». «Нью-Йорк — книжное обозрение» назвала ее «грандиозным достижением, впечатляюще сбалансированным взглядом», и я с удивлением и гордостью сообщаю, что журнал «Чесс Лайф» охарактеризовал книгу, как «шедевр». «Конец игры» опубликована на голландском, немецком, итальянском и японском языках. Специальные издания выпущены в Англии и Австралии. Я был ошеломлен и польщен одновременно, и даже смущен реакцией.

Те, кто знал Бобби Фишера, или хотел узнать о нем больше, кто переигрывал его партии или следил за карьерой, просили в письмах сообщить дополнительную информацию о нем или делились своим мнением — или личным опытом — о противоречивом гении. Подписывая книги, читая лекции или играя в турнирах, я часто встречался с людьми, у которых имелись свои истории о Фишере: шахматист, знавший юного Бобби в бруклинском шахматном клубе, мужчина — по виду за девяносто лет — ходивший в один колледж с матерью Бобби; бывший менеджер манхеттенского шахматного клуба, приглядывавший за Бобби, когда тот был еще молодым человеком. Я получил сотни и-мейл’ов от людей, прочитавших книгу и вспомнивших, что они имели какие-то связи с Фишером: мужчина, когда-то учившийся с Бобби в средней школе «Эразмус»; бизнесмен, летавший в Рейкьявик с целью убедить Фишера сыграть матч с многомиллионным призовым фондом; женщина, состоявшая во Всемирной церкви Бога, когда в середине 1970-х Бобби изучал эту религию; юрист, работавший pro bono для Бобби, но бесповоротно и иррационально им уволенный. Часть новых сведений включена в настоящее издание.

Почти вся реакция на книгу носила позитивный характер, но несколько дотошных критиков не захотело «принимать на веру» ни единого утверждения. Ханс Рее, голландский гроссмейстер-эрудит, не мог поверить, что чемпион мира д-р Макс Эйве был чемпионом Европы по боксу. Единственное доказательство, которое я мог представить, состоит в том, что уважаемый доктор сам мне сообщил об этом во время пребывания в Нью-Йорке в 1973 году. Несколько читателей отметили, что когда Бобби обедал в Гринвич-виллидж, Джексон Поллок не мог находиться в таверне Седар, и они правы: 50 лет прошло, и я запамятовал — это был художник Роберт Мазервелл, не Поллок.

Несколько критиков высказало мнение, что мне следовало включить в книгу какое-то число партий Бобби. Я намеренно отказался от этого, дабы все читатели, а не только шахматисты, могли погрузиться в историю его жизни. Я не хотел «отпугивать» тех, кто не владеет шахматной нотацией, и не стремился к охвату необъятного. Есть много книг, содержащих партии Бобби с обширными и глубокими комментариями, к которым и отсылаю заинтересованных читателей. «Конец игры» задумывалась не как «шахматная книга», но как биографическая.

Этой весной Зита Райкшани — молодая женщина, которую Бобби Фишер рассматривал в 1992 году в качестве «невесты», пыталась продать письма Бобби к ней. Я получил несколько копий в Галерее, через которую они продавались, и позднее сумел прояснить их смысл и сопутствующие им обстоятельства в беседах с Зитой о том времени, которое они проводили вместе. После установления подлинности писем их купил анонимный коллекционер.