Фрэнк Брейди - Конец игры. Биография Роберта Фишера

То, что Регина оказалась способной поставить интересы Бобби — из любви к нему — выше собственных, подписаться под его мечтой стать лучшим в мире, показывает ее ответное письмо, написанное в тот момент, когда сын находился в нерешительности — принять ли ему приглашение на турнир в Гастингс, или играть в чемпионате США. Вот что она написала Морису Касперу, президенту американской шахматной федерации: «Я надеюсь, что когда-нибудь Бобби станет великим шахматным чемпионом, поскольку он любит шахматы больше всего на свете».

Во время турниров — в США или других странах — она писала Бобби письма, посылала телеграммы, в которых подбадривала его, давала советы, как например: «Я вижу, у тебя 1,5 очка после двух туров, это здорово. Продолжай в то же духе, но не переусердствуй. Плавай, больше спи».

Настойчивость Регины дала результаты — Бобби получил приглашение стать участником популярнейшей шоу-викторины на телевидении «Вопрос на 64.000 долларов». Идея была в том, что он будет отвечать на вопросы, касающиеся шахмат. Несколько других участников, приглашенных на то же шоу, будут задавать эти вопросы о шахматах, и в частности, по их истории. 14-летний Бобби появился в студии 52 на Си-би-эс, одетый в свои неизменные вельветовые брюки и фланелевую рубашку с застегнутыми до шеи пуговицами. Вид у него был одновременно и уверенный, и скептический.

Система, по которой работала шоу-викторина, заключалась в следующем: соискатели выбирали категорию вопроса, например, кино, опера, бейсбол и т. п., и уровень сложности вопросов возрастал эксноненциально до самого высокого. Первый правильный ответ оценивался в 2 доллара, затем 4, 8, удваиваясь каждую неделю, если давались правильные ответы, но имея верхний потолок 64.000 долларов. Если соискатель достигал уровня 8.000 долларов и не мог ответить правильно на вопрос, ему вручали в качестве утешительного приза новый «Кадиллак», стоивший в то время около 5.000 долларов.

Шоу «Вопрос на 64.000 долларов» пользовалось такой популярностью, что даже президент Эйзенхауэр следил за ним каждую неделю, оговаривая, чтобы сотрудники администрации не отвлекали его от просмотра государственными делами. Во время трансляции викторины — вторничными вечерами — падала преступность и сокращалось число посетителей кинотеатров и ресторанов. Вся Америка следила за шоу, и успешные участники моментально становились знаменитостями. Если бы шахматы избрали в качестве категории вопроса, то результатом стало бы резкое повышение их популярности. Шахматное братство, по крайней мере, в Нью-Йорке, было возбуждено.

У Регины едва не кружилась голова от открывающихся перспектив, Бобби, со своей стороны, волновала возможность с помощью своих глубоких познаний пройти весь путь, получив в его конце 64.000 долларов (примерно соответствует нынешнему полумиллиону долларов), разом решая все финансовые проблемы семьи.

Поначалу на пробе всё шло хорошо. Бобби правильно отвечал на вопрос за вопросом, пока его не спросили, в каком турнире Ейтс обыграл Алехина. Бобби надолго задумался, затем сказал ведущему, что это «хитрый» вопрос, так как Ейтс никогда не выигрывал у Алехина.

Удивленный ведущий — ведь Бобби уверенно и точно отвечал на все вопросы — сообщил мальчику, что Ейтс дважды побеждал Алехина: в Гастингсе-1922 и на следующий год в Карлсбаде. Бобби вышел из себя, не желая признавать свою ошибку.

Ейтс действительно обыграл Алехина в этих турнирах. Продюсеры решили всё же не выделять сегмент для вопросов о шахматах, но не из-за забывчивости Бобби или его капризности. Идея умерла но причине «таинственности» игры. Продюсеры пришли к выводу, что шахматами интересуется слишком мало людей, и большинству зрителей тема неинтересна.

Бобби взял часть вины на себя. Его мечты о богатстве рассеялись, и он скромно написал: «Полагаю, никто из нас не смог бы пройти отбор. Но, во всяком случае, общение на пробных съемках было интересным».

Вернувшись однажды домой после дежурства в больнице, Регина была встречена перед входом в дом по адресу 560, Линкольн-плейс двумя мужчинами в солнцезащитных очках и одетых консервативно. «Миссис Фишер? Регина Фишер?»

«Да», — ответила она.

Мужчины предъявили документы: Они были агентами ФБР.

«А в чем дело?»

«Мы можем войти? Не хочется говорить на улице».

«Прежде чем я на что-то соглашусь, — произнесла Регина, — скажите, что вам надо».

«Мы просто хотим задать вам несколько вопросов».

Регина колебалась: «Я не хочу отвечать на вопросы без присутствия адвоката».

«Чего вы боитесь? Вам есть что скрывать?»

«Я ничего не боюсь, — ответила Регина, — и мне нечего скрывать. Я просто не хочу говорить без адвоката».

Далее в тексте отсутствуют две страницы — 112 и 113.

…никнуть желание поквитаться с коммунистами путем «сотрудничества и передачи информации об активных членах партии, и не только». Если Бюро действовало исходя из этих соображений, то Регине действительно подходила роль двойного агента, шпионки в пользу правительства США. Это могло стать неплохой карьерой для нее, учитывая ее склонность к интригам, политике и путешествиям. Но ей никогда подобных предложений не делалось.

Бобби постоянно напоминал Регине, что ему хотелось бы поехать в Россию, дабы испробовать свои силы в борьбе против лучших шахматистов планеты. Помимо его поездки на Кубу и участия в канадском турнире, когда ему было 12 лет, он никогда не покидал страну, и Регина, странница по природе, заядлая путешественница, тоже хотела показать ему другие страны. Но где взять деньги на поездку?

Она отправила письмо напрямую премьеру Никите Хрущеву с просьбой послать приглашение Бобби на Всемирный фестиваль молодежи. Ожидая ответа, Бобби подал прошение на получение паспорта, а затем и на визу в Россию. Годом позже прошение на визу удовлетворили, оставалось найти деньги на перелет и бытовые расходы. Идея состояла в том, что Бобби проведет лето, или его часть, в России, чтобы пройти хорошую тренировку перед участием в межзональном турнире, который должен был состояться в Югославии.

Агенты и информаторы продолжали шпионить за Фишерами, и мысль о том, что Большой Брат следит за ней неотступно, не отпускала Регину. Такая подозрительность в ее отношении — имевшая, впрочем, некоторые основания — всерьез затрагивала ее детей.

Она беспокоилась, что агенты ФБР могли приходить в ее отсутствие, и потому стала расспрашивать Бобби. Если они попытаются состряпать против нее дело, любая обрывочная информация, выпытанная у Бобби, могла быть использована ей во вред. Она стала учить его, что нужно говорить, если непрошеные гости придут опять: «Бобби, если они здесь появятся и зададут любой вопрос — даже о твоем возрасте, или в какой школе ты учишься — просто отвечай: “ Мне нечего нам сказать ”. Именно эти слова, ты понял? “ Мне нечего вам сказать ”».