Фрэнк Брейди - Конец игры. Биография Роберта Фишера

Хотя остальной мир, включая его страну, поносил Бобби за его возмутительные позицию и высказывания, исландцы его жалели. Они сокрушались по поводу его речей, но полагали, что он имеет право выражать свои мысли. Исландцы также чувствовали и моральные обязательства. Фишер проявил уважение к стране, согласившись играть в Рейкьявике матч в 1972 году, а теперь попал в беду. Не помочь ему, считали они, будет бо́льшим моральным оскорблением и актом неблагодарности, чем его вербальные нападения, хотя и замешанные на злобе и ненависти.

Все члены комитета — видные члены исландского общества и пылкие почитатели шахмат: Гудмундур Тораринссон, бывший член парламента и главный организатор матча 1972 года; Магнус Скулассон, психиатр; Гардар Сверриссон, политолог; Хельги Олафссон, гроссмейстер; и Эйнар Эйнарссон, банкир. Группа собиралась в течение пяти месяцев на формальные встречи, вела активную переписку и ее члены обменивались телефонными звонками в процессе лоббирования в исландском правительстве дела Фишера. Поначалу они добивались его рассмотрения. В середине этого процесса они вошли в контакт с посольствами США и Японии в Рейкьявике, чтобы выразить свой протест относительно заключения в тюрьму Бобби Фишера. В письме к Фумико Сайга, послу Японии в Исландии, RJF-комитет, в частности, заявлял:

Мы чувствуем себя обязанными выразить наше глубочайшее разочарование и печаль в связи с гротескным нарушением японскими властями его [Фишера] прав и международного закона… Мы протестуем в максимально жестких терминах против ваших мер, принимаемых по этому делу, и просим немедленно освободить м-ра Роберта Дж. Фишера.

Палссон начал посещать Бобби в тюрьме, а также встретился с некоторыми из японских официальных лиц, чтобы выяснить, что можно сделать. Наличие представителя от Исландии, хотя Саэми не был официальным лицом, помогало Бобби представить дело таким образом, что страна считает возможным предоставить ему убежище. Проблема заключалась в том, что сам он действовал против своих интересов.

Бобби продолжал делать заявления, на этот раз прямо из места своего заключения давая многочисленные интервью по платному телефону, и они немедленно уходили в мировую сеть. Большинство из его филлипик было направлено против евреев («абсолютные свиньи») с небольшим смягчением инвектив, нацеленных против США. Хотя всё еще злые («в стране нет культуры, вкуса, ее окружающая среда насквозь отравлена»), его антиамериканские выпады стали более сдержанными — хотя вряд ли достаточно для того, чтобы выиграть ему очки у Министерства Юстиции.

Затем Фишер заявил, что собирается жениться на своей давней подруге Миёко Ватаи. «Я стану пожертвованной пешкой, — заявила она прессе. — Но в шахматах есть такое понятие, как превращение пешки, которая может стать королевой. Бобби-сан — мой король, и я стану его королевой». Вскоре пара поженилась в частной церемонии, проведенной в тюрьме. Джон Боснич выступил в качестве свидетеля. Но была ли законной эта свадебная церемония? Более чем год спустя, когда Миёко спросили, «связана ли она узами» с Бобби, Миёко ответила: «Лучше я промолчу, — и добавила: — Предпочитаю не обсуждать личные дела». Немедленно пресса начала муссировать тему, что заявленная свадьба — просто хитрость, имевшая целью помочь Бобби выйти из тюрьмы и остаться в Японии, но Судзуки не согласилась: «Это была уже свадьба де-факто, — заявила она. — И это законная свадьба. Я никогда в жизни не видела такой страсти и преданности». Миёко выразилась просто и ясно: «Мы были удовлетворены нашей жизнью до того, как его арестовали. Свадьба по закону могла помочь ему избежать депортации и получить постоянную визу для проживания в Японии».

Фишер по совету RJF-комитета написал письмо министру иностранных дел Исландии Дэвиду Оддссону и попросил вид на жительство, который был ему прислан немедленно. Впрочем, японский суд во внимание его не принял. Если бы какая-нибудь страна предложила Фишеру гражданство , указывалось в ответе, они могли рассмотреть вопрос о его депортации в эту страну. Тем временем окружной суд Токио остановил исполнение ордера на депортацию на том основании, что нарушение паспортного режима не является достаточным для нее поводом. Тяжба относительно депортации могла продлиться целый год. После нескольких месяцев, проведенных Бобби за решеткой, становилось понятно, что долго он не сможет выдерживать такое эмоциональное напряжение.

Чуть ли не каждый день его командой предлагались новые стратегии действий. Его убедили написать письмо в Альтинг, исландский парламент, и он составил прошение из пятисот слов, выдержки из которого приводятся ниже:

Ушику, Япония, 19 января, 2005

Альтинг, парламент Исландии

150, Рейкьявик

Исландия

Уважаемые члены Альтинга

Я, нижеподписавшийся Роберт Джеймс Фишер, искренне благодарю исландский народ за дружеские чувства, обращенные ко мне с тех пор, как много лет назад я впервые приехал в вашу страну для участия в матче на звание чемпиона мира по шахматам — и даже раньше…

Шесть месяцев назад меня насильно и незаконно поместили в японскую тюрьму на абсолютно ложном и нелепом основании, будто я въехал в Японию 15 апреля 2004 года и затем «покинул» или пытался покинуть Японию 13 июля 2004 года по недействительному паспорту. За истекшее время мое здоровье существенно ухудшилось, последние два месяца я страдаю от головокружений…

Когда в аэропорту «Нарита» иммиграционные власти, применяя грубую силу, меня против моей воли «арестовали»… мне нанесли серьезные телесные повреждения и чуть не убили. Кроме того, происходящее сильно отражается на моем здоровье, как физическом, так и психологическом, поскольку меня перевели в Ушику, расположенный всего в 66 километрах от дающей течь атомной станции Токаимура (японский Чернобыль!) в Токаи-сити. Совсем недавно, 14 октября, здесь случилась новая авария!..

Ни японские, ни американские власти, ни разу не обеспокоились дать мне объяснения этого вопиющего криминального акта [его ареста]. Очевидно, они до буквы следуют совету Дизраэли: «Никогда не извиняйтесь, никогда не объясняйте!»

В связи со сказанным выше, я обращаюсь с официальной просьбой в Альтинг о предоставлении мне исландского гражданства, чтобы я мог воспользоваться видом на жительство в Исландии, которое министр иностранных дел вашей страны, м-р Дэвид Оддссон, так любезно мне предоставил.

Во время тюремного заключения в Японии единственным отдохновением от скуки и душевных переживаний для Бобби были визиты его юристов и Миёко, а также телефонные разговоры. Ему позволяли выходить из камеры, чтобы он мог делать звонки за счет адресата, и тюремщики не ограничивали его во времени. Он говорил с Палссоном, и позднее имел долгие и на разные темы беседы с Гардаром Сверриссоном, исландским политологом из RJF-комитета. Эти звонки Гардару имели для Бобби важное значение, ибо разговоры выходили за рамки обсуждения только лишь аспектов, касающихся его ареста, в них затрагивались различные темы — политические, религиозные, философские. Бобби спросил Гардара, какую религию (если таковая была) он исповедывал, и когда узнал, что католическую, Бобби захотелось узнать больше об этой теологии, ее нюансы. Они стали приятелями на расстоянии, их связь продолжалась годы.