Фрэнк Брейди - Конец игры. Биография Роберта Фишера

Был ли это тот самый Бобби Фишер, который предположительно знал в жизни только шахматы, и бросивший среднюю бруклинскую школу? Он походил на того Бобби Фишера, каким он был десятилетия назад — умные глаза, небольшое утолщение на правой стороне носа, широкие плечи, походка в раскачку, но этот Бобби Фишер огрубел, голова полысела и образовался небольшой живот — мужчина уже в конце средних лет, познавший если и не трагедию, то суровые испытания. Что-то в его облике напоминало о собаке, с которой плохо обращались, и которая только что сбежала от своих мучителей. Над его правой бровью заметна шишка размером с кончик большого пальца. Он редко улыбался, возможно, смущаясь своих плохих и недостающих зубов; он никогда не смотрел на себя в зеркало, поскольку ему не нравилось отражение. Но главная несообразность заключалась в том, что Бобби Фишер — великий шахматист, которого многие считали неучем, не знавшим ничего, кроме игры («Фишер почти слабоумный», — вполне всерьез выразил свое мнение Мартин Гарднер, писавший для журнала «Сайентифик американ» [23] Ежемесячный научно-популярный журнал (основан в 1845). Выходит в Нью-Йорке. В 1983 было создано издание на русском языке под названием «В мире науки». ) — читал философский трактат.

Многие люди, не получившие систематического образования, в зрелые годы испытывают желание углубить свое понимание мира, они возвращаются в школу или начинают заниматься самообразованием. Бобби влился в их ряды по внутренним мотивам. «Ларри Эванс как-то заявил, — прокомментировал Бобби, — что я ничего не знаю о жизни; всё, что я знаю — это шахматы, и он был прав!» Пребывая в ином настроении, Бобби как-то сказал, что ему иногда хотелось бросить шахматы, «но чем мне тогда заниматься?»

Отсутствие у Бобби образования хорошо известно, об этом постоянно писала пресса, но никто не знал, что после завоевания титула чемпиона мира в возрасте 29 лет, он начал систематически постигать внешахматные знания. История, политика, религия, государствообразование и текущие события стали объектами его пристального интереса и все 33 года, прошедшие от его первой остановки в Рейкьявике до второго «пришествия», он проводил бо́льшую часть своего свободного времени за чтением и накоплением знаний.

Некоторые исландцы отмечали, что с ним можно обсуждать любую тему. Он говорил и о Французской революции, и о сибирском ГУЛАГе, о философии Ницше и речах Дизраэли.

Проведя в «Анесту Гросум» часа два за едой и чтением, а также покончив с двумя порциями skyr , обильно сдобренными взбитыми сливками, Бобби непременно направлялся в Bókin . Этот магазин — воплощение мечты книгочея, отличатся долей эксцентрики: набитая кукла обезьяны в очках сидела снаружи магазина, держа в лапах книгу; здесь находились тысячи букинистических книг, в основном на исландском языке, но много и на английском, немецком и голландском, некоторые о предметах столь загадочных, что мало кто мог понять или оценить их: например, брачные привычки «топорика» — национальной птицы, или анализ надписей на церквях Хейдельберга. Узкие проходы между полками извилисто пронизывали всё помещение магазина, а в середине основного зала располагался огромный холм более пяти футов высотой из книг, случайным образом накиданных и ярусами ниспадающих к полу, поскольку просто не хватало места. Шахматных книг было не больше дюжины.

Каждый день Бобби забирал в магазине накопившуюся почту, которую хранили для него за прилавком. Обменявшись парой слов с хозяином Браги Кристийонссоном, он направлялся к своему месту в конце одного коридора шириной не более трех футов, по сторонам сжимаемого низкими полками с книгами и старыми номерами «National Geographic». Возможно, в знак уважения к знаменитому гостю, Браги поставил потрепанный стул в конце коридора, и Бобби садился на него рядом с оконцем, выходившем на приемную тату-мастерской через улицу, и читал, погружаясь в мечты — иногда по-настоящему засыпая — нередко, почти до закрытия магазина. Это был его дом. «Хорошо быть свободным», — написал он другу.

Бо́льшую часть чтения Бобби посвящал истории, от «Подъема и падения римской империи» до «Подъема и падения третьего рейха»; он размышлял над книгами о сражениях, начиная с времен древней Греции и кончая Второй мировой войной и теорией заговоров из книги «Секретные банкиры Гитлера: как Швейцария богатела на нацистской Германии», а также антисемитскими трактатами вроде «Еврейские ритуальные убийства». Возможно, жадно «проглатывая» книги, он пытался найти свое место в истории, но, более вероятно, это был поиск понимания, осознания себя, как частного, в сложной структуре общего мироустройства — «полной катастрофы», как вымышленный грек Зорба перцептивно себя охарактеризовал.

Не успел Фишер обосноваться в Исландии, он еще только распаковывал чемоданы (содержавшие мало вещей: только одежду и книги, приобретенные им в Японии), а Янош Кубат, помогавший организовать матч Фишер-Спасский в 1992 году, объявил о скором начале его матча с другом Палом Бенко. Кубат сообщил агентству РИА (Русское новостное агентство), что матч пройдет в городе Мадьярканиша, расположенном на границе Венгрии и Сербии, где Бобби проживал в течение нескольких месяцев в 1992 году. Кубат утверждал, что у матча есть спонсор и место его проведения определено. Оставалась одна проблема: Фишер ничего не знал о матче. У него имелись разногласия с Кубатом в августе 1993 года по моральным основаниям, согласно Бобби, и они больше не разговаривали. Но что еще более важно, Бобби не собирался покидать Исландию из-за угрозы экстрадиции в США.

Две недели спустя после его встречи, как героя, в Исландии и заявления о том, что он хочет жить в мире и покое, Бобби обнаружил, что проблемы не кончились. Он получил письмо от 7 апреля 2005 года из «Юнион-Банка» Швейцарии, в котором сообщалось о закрытии его счета. В ЮБШ находились порядка 3 миллионов долларов, помещенных на счет в 1992 году, и у Бобби спрашивали, в какой банк Исландии он бы хотел, чтобы перевели его вложения.

Бобби не имел желания помещать свои деньги в исландский банк (несмотря на потенциально более высокий процент на вклад) и попросил разъяснений. Пока банк и Бобби обменивались бескомпромиссными письмами, он дал интервью газете «Моргунбладид», в котором заявил: «Возможно, третья сторона стоит за этими новыми атаками. Я не знаю, о чем думают директора ЮБШ, но совершенно ясно, что банк боится оставлять меня в качестве вкладчика. Это зло, незаконно и нечестно со стороны ЮБШ». Он угрожал начать судебное преследование. Третьей стороной, по его мнению, являлись США.

Бобби обратился к Эйнару Эйнарссону за советом. Эйнарссон не только был членом исландского комитета, который помог ему выбраться из тюрьмы, он также являлся крупным банкиром, подружившим Исландию с кредитной картой Visa . Внимательно и терпеливо Эйнарссон руководил обменом с ЮБШ длинными и полными технических деталей письмами по и-мейл. Бобби проявлял нетерпение. Он не играл в турнире, где бы мог выбрасывать бурлящую в нем энергию, и потому обрушил ее на банк Швейцарии, в котором, как он настаивал, верховодили евреи. Противник ему достался прежде незнакомый, и Бобби не удалось выиграть техническую дуэль с международными финансовыми институтами. В конечном счете, он проиграл. ЮБШ ликвидировал все его активы, которые были переведены в Landsbanki в Рейкьявике. Бобби утверждал, что потерял много денег на транзакции.