Коллектив авторов - СМЕРШ и НКВД [Сборник]

За операцией по захвату Лукши пристально следил прилетевший из Москвы со своей спецгруппой заместитель министра ГБ генерал Питовранов. Приказ был строгим «Взять живым любой ценой!», поскольку Лукшу хотели предъявить потом в ООН, как доказательство шпионской и подрывной диверсионной деятельности англо-американских спецслужб против СССР. «Проводника», агента по кличке «Йонукас» («Маленький Иван»?), перед самой операцией инструктировал лично Питовранов, который пообещал агенту, что если тот доведет Лукшу живым до того места, где ждет в засаде группа захвата, то получит звание Героя Советского Союза, указ уже подготовлен.

И вроде все «шло как по маслу», но когда до засады оставались считаные десятки метров, агент Йонукас застрелил Лукшу прямо на глазах у спецгруппы. Он оправдывался, мол, заметил, что Лукша вдруг насторожился, что-то заподозрил и стал доставать гранату, и он, опасаясь, что опытный партизан Лукша уйдет от засады, выстрелил в него в упор, так как выбора не оставалось, все решали секунды…

А вот разгром остатков бандгруппы, организованной Лукшей (это примерно 20 человек, находившихся у него в прямом подчинении), проводился нашим ОББ.

Начали разбираться, сколько крови на каждом, и во время допроса спрашиваю у одного из взятых в плен бандитов из группы Лукши: «Ну ладно, стреляли вы раньше в милиционеров, в коммунистов, в красноармейцев и «ястребков», но своих, простых литовцев, за что убивал? Лесника за что убил? Он же с нами не сотрудничал…» — и услышал от «повстанца» в ответ: «А этот лесник в войну 10 евреев спас, за это и поплатился»… Проверили, и оказалось, что действительно этот лесник у себя укрывал от немцев и полицаев 10 человек, сбежавших из каунасского гетто, и среди них подпольщика Мишу Мусуласа, который этот факт подтвердил. Слово «евреи» в протоколах допроса не разрешалось употреблять, писали так: «…убили мирных советских граждан…»

Вы сейчас так спокойно рассказываете про все «черные пятна» в биографиях лидеров Литовского послевоенного антисоветского сопротивления, ныне национальных героев Литвы. Не боитесь, что в Литве скажут, что вы, находясь «за три моря», специально «клевещете и покушаетесь на святые для всего народа имена», мстит. Вас затребуют в Литву на следствие, чтобы «пристегнуть» к делу о «Райняйской бойне» в июне 1941 года и обвинят вас во всех грехах, начиная от геноцида и заканчивая депортациями. Мол, «стрелял несчастных по темницам»… Вы там до сих пор считаетесь как чуть ли не главный «злодей», символ «жидобольшевистской оккупации» и «кровавой карающей рукой русского НКВД»… А такие, как бы правильно выразиться, заявления «кто есть кто» без документального подтверждения не все примут на веру.

Я вам не про «черные пятна» из биографий этих людей рассказал, а про «кровавые пятна», от которых не отмыться. Все, что я рассказал, подтверждено документально, и в архивных документах, хранившихся в МГБ Литвы и в КГБ СССР, весь жизненный путь всех троих был прослежен и отмечен досконально: полные досье с сотнями свидетельских показаний. И в литовских архивах, если хорошо порыться, можно много интересной информации найти, идущей вразрез с современным историческим ревизионизмом в Литве. И если Жемайтис или Лукша сейчас считаются литовскими национальными героями, то каждый народ выбирает себе героев сам…

Все эти три руководителя антисоветского сопротивления были лично смелыми людьми, фанатично верили в правоту своего дела и своей жизни не жалели, этого у них не отнимешь, но дорога, по которой они шли к достижению своей цели, залита реками еврейской, литовской и русской крови, и закрыть на это глаза не получится…

Теперь по поводу обвинений литовской прокуратуры в мой адрес.

Я не думаю, что в приватном интервью российскому военно-историческому сайту я должен об этом говорить, перед кем-то оправдываться, интервью — для этого не слишком «подходящая трибуна». Но если на то дело пошло, то я несколько слов все же скажу. Я никогда не занимался депортациями, я занимался борьбой с вооруженными бандами. Пытками тоже не занимался, пусть хоть один человек в Литве встанет и скажет, что его Душанский пытал или избивал во время следствия. Я не ангел, и если кого-то убивал, то только в бою: немцев на фронте и литовских бандитов после войны в лесах. Еще раз подчеркиваю — только в бою. «Лесная война» с двух сторон не велась «в белых перчатках», но не надо «передергивать карты» и «вешать на меня всех собак».

Я офицер и честно служил советской власти, служил делу, в которое верил, воевал с бандгруппами убийц и карателей, воевал с нацистскими пособниками-холуями.

Приписывать мне геноцид? Насколько я знаю, слово «геноцид» означает массовое истребление этнической группы населения только по национальному признаку, — так о чем может идти речь? Где и когда советская власть истребляла литовцев?

Или сейчас это определение — «геноцид» — имеет другое значение?

Теперь по «Райняйской бойне», когда на вторые или третьи сутки после начала войны в лесу под Тельшаем были убиты 76 литовцев, находившихся под следствием в Тельшайской тюрьме. То, что меня в этом лесу в тот день не было, это литовская прокуратура прекрасно знает еще с 1989 года, когда стали разбираться, что же там произошло; с меня были сняты все подозрения. Но кто именно убил: «немцы или русские?» немецкие диверсанты? тюремный конвой? отступающие красноармейцы? или работники НКВД? — долго не стали разбираться, просто в «убийцы» сразу попытались зачислить прямо по именному списку весь личный состав Тельшайского отдела НКВД, командный состав погранотряда и так далее. Что произошло на самом деле под Райняем, на чьей совести эти жертвы — я точно не знаю и до сих пор лично не уверен, что суд, заочно осудивший за трагедию в Райняе моего товарища Расланаса, во всем разобрался полностью и объективно и что ему не «всучили» сфабрикованные документы и «подставных свидетелей». Не могу быть до конца уверенным, там некоторые моменты просто не стыкуются… Потом начались требования прокуратуры Литвы о моей выдаче как «подозреваемого». Я помимо 34 лет службы в органах госбезопасности, еще закончил юридический факультет Вильнюсского университета и хорошо разбираюсь в разнице между терминами «обвиняемый» и «подозреваемый». Требования выдать меня на судилище — это был политический заказ для «украшения спектакля», в качестве главной «декорации» нужен был именно «жид-чекист», этакий «страшный монстр из ГБ», так сказать «квинтэссенция». Свести со мной счеты хотели бы в Литве очень многие, ведь я лично сотни карателей и бандитов выловил, и за свои преступления они отвечали перед трибуналом. Но если я «обвиняемый» и у прокурора есть на то все прямые веские доказательства, почему не было заочного суда надо мной где-нибудь в Шяуляе, как Петра Расланаса судили? Что помешало? Если я «подозреваемый», то почему представитель литовской прокуратуры отказался от предложения допросить меня в Хайфе? Ведь я был согласен на встречу, и местный МИД не возражал… Требование было категоричным — «выдать в Литву!».