Джеймс Коми - Высшая степень преданности. Правда, ложь и руководство

Я хотел воспользоваться своим коротким вступительным заявлением, чтобы сделать одну вещь — попрощаться с людьми из ФБР, то, на что у Президента Трампа не хватило приличия или милосердия позволить мне сделать. Это также давало мне возможность опровергнуть, от их и моего имени, ту ложь, которую рассказывала администрация о том, что ФБР находится в замешательстве. Я знал, что они будут смотреть, и я мог обращаться прямо к ним.

Я репетировал то, что хотел сказать, перед Патрис и одной из наших дочерей. Они были шокированы тем, что я собирался говорить без записей, но я сказал им, что это должно идти от сердца, и что если я принесу текст, то это закончится тем, что я уставлюсь в него. Как бы ни действовало на нервы говорить без записей перед миллионами людей, это был тот способ, который бы многое значил для людей из ФБР. Патрис также беспокоилась, что в своей нервозности я стану улыбаться как дурак или хмуриться, словно кто-то умер. Мне пришлось найти промежуточное положение между этими двумя.

Я засомневался в своём решении прийти без записей, стоя в конференц-зале и ожидая приглашения в зал сенатских слушаний. Что если я застыну? Что если у меня перепутаются все слова? Обычно я не нервничаю на публике, но это было сумасшествие. Но было слишком поздно. Я прошёл вместе с руководителями комитета по длинному закрытому коридору позади помоста, повернул влево и шагул во что-то сюрреалистичное. Я в своё время повидал много камер и выслушал свою долю щелчков затвора. Ничто не шло ни в какое сравнение с этой сценой.

Когда я сел за свидетельский стол в центре урагана, у меня в голове звучал голос Патрис: «Думай о людях из ФБР; это зажжёт свет в твоих глазах». Так я и сделал. Я слегка запинался, и практически потерял контроль над своими эмоциями ближе к концу, когда говорил о людях из ФБР, но я говорил от чистого сердца:

Когда я в 2013 году был назначен директором ФБР, то понимал, что служу по воле Президента. Пусть я и был назначен на десятилетний срок, установленный Конгрессом, чтобы подчеркнуть важность того, чтобы ФБР находилось вне политики и было независимым, я понимал, что могу быть уволен Президентом по любой причине или вовсе без таковой.

И 9 мая, когда я узнал, что уволен, то по этой причине немедленно вернулся домой как частный гражданин. Но затем некие разъяснения, извращённые разъяснения, привели меня в замешательство, и всё больше беспокоили меня. Они привели меня в замешательство, потому что у нас с Президентом было много разговоров о моей работе, как до, так и после того, как он вступил в должность, и он постоянно твердил мне, что я отлично справляюсь с работой, и он надеется, что я останусь. И я неизменно заверял его, что собираюсь остаться и отслужить оставшиеся шесть лет своего срока.

Он постоянно твердил мне, что говорил обо мне с многими людьми, включая нашего настоящего генерального прокурора, и узнал, что я отлично справляюсь с работой, и что меня чрезвычайно любит персонал ФБР.

Так что меня привело в замешательство, когда я увидел по телевизору, как Президент говорит, что на самом деле он уволил меня из-за российского расследования, и узнал, опять же из СМИ, что он в частном порядке рассказывает другим, что моё увольнение сняло огромное давление на российское расследование.

Меня также привело в замешательство озвученное публично первоначальное объяснение, что я был уволен из-за решений, которые принимал в год выборов. Для меня это не имело смысла по целому ряду причин, включая время и воду, что утекла с времён тех трудных решений, которые нужно было принять. Для меня это было полной бессмыслицей.

И хотя закон не требует совершенно никаких причин для увольнения директора ФБР, администрация тогда решила опорочить меня и, что более важно, ФБР, сказав, что организация находилась в замешательстве, что она плохо управлялась, что персонал утратил уверенность в своём руководительстве.

Это являлось ложью, простой и откровенной, и мне так жаль, что персоналу ФБР пришлось её слушать, и мне так жаль, что её сказали американскому народу. Я каждый день трудился в ФБР, чтобы помочь сделать лучше эту великую организацию. И я говорю «помочь», потому что ничего не делал в ФБР в одиночку. В ФБР нет незаменимых людей. Огромная сила этой организации состоит в том, что её ценности и возможности распространяются глубоко и широко. ФБР без меня будет в порядке. Миссия ФБР будет неустанно выполняться его людьми, и эта миссия — защищать американский народ и Конституцию Соединённых Штатов.

Мне будет очень не хватать являться частью этой миссии, но эта организация и её миссия будут дальше и после меня, и дальше после какой-то конкретной администрации.

Прежде чем закончить, я хочу обратиться к своим бывшим коллегам из ФБР. Но сперва я хочу, чтобы американский народ узнал эту истину: ФБР честное. ФБР сильное. И ФБР есть и будет всегда независимым.

А теперь, если можно, моим бывшим коллегам. Мне так жаль, что у меня не было возможности должным образом попрощаться с вами. Было честью всей моей жизни служить рядом с вами, быть частью семьи ФБР. И всю оставшуюся жизнь мне будет не хватать этого. Спасибо, что стоите на страже. Спасибо, что делаете так много хорошего для этой страны. Делайте это хорошее так долго, как только можете.

А теперь, сенаторы, я готов к вашим вопросам.

Я пишу во время большой тревоги в моей стране. Я понимаю эту тревогу, но также верю, что с Америкой всё будет в порядке. Я предпочитаю видеть возможность наряду с опасностью.

Президентство Дональда Трампа угрожает многому из того, что есть хорошего в нашей стране.

Все мы несём ответственность за стоявший перед избирателями глубоко несовершенный выбор во время кампании 2016 года, и наша страна платит высокую цену: этот президент неэтичен и не связан правдой и институциональными ценностями. Его руководство транзакционное, движимое эго, и строится на личной преданности. К счастью для нас, некоторые этичные руководители решили служить и оставаться в высших эшелонах власти, но они не могут предотвратить весь тот ущерб от лесного пожара, каковым является президентство Трампа. Их задача — постараться сдержать его.

Я вижу много так называемых консервативных комментаторов, включая некоторых проповедников, сосредоточивших внимание на благоприятных инициативах в области политики или назначениях должностных лиц судов, с целью оправдания их согласия с этим ущербом, одновременно принижая влияние этого президента на основные нормы и этику. Это поражает меня своим лицемерием и моральной неправильностью. Лицемерие очевидно, если просто поменять имена и представить, что Президент Хиллари Клинтон вела бы себя схожим образом на посту. Я уже ранее говорил это, но стоит повторить: закройте глаза и представьте те же самые голоса, если бы Президент Хиллари Клинтон сказала директору ФБР, — «Надеюсь, ты сможешь оставить его в покое», — говоря о расследовании в отношении старшего советника, или практически каждый день говорила привычную легко опровергаемую ложь, а затем требовала, чтобы мы в неё поверили. Это лицемерие настолько густое, что практически вызывает мрачный смех. Я говорю это как тот, кто большую часть своей жизни проработал в правоохранительных органах, и служил президентам обеих партий. То, что происходит сейчас, это не нормально. Это не фейковые новости. Это не ладно.