Борис Гребенщиков - Правдивая автобиография Аквариума

Приблизительно в январе 1973 года к ансамблю примкнул довольно смутный знакомый Бориса — Михаил Файнштейн, который имел уже опыт игры в ленинградской группе «Психоделическая фракция», где ребята играли Фрэнка Заппу, Хендрикса и «Крим». Кстати, Борис Гребенщиков с 1969 по 1971 год тоже играл в одной из школьных команд и поражал девочек, исполняя «Сэтисфэкшн» на чистейшем английском языке и еще что-то из репертуара «Троггз».

Потом, до 1975 года, продолжалась первая фаза «Аквариума», во время которой Гребенщиков успел выкрасть из другой группы старого друга — пианиста Андрея Романова («Дюша»). Вместе они сумели записать два «лонгплэя» (пленки по 30–40 минут) и одну «сорокопятку».

Первый «лонгплэй» — «Искушение святого Аквариума» — представлял из себя извращения двух идиотов (БГ и Джоржа), занимавшихся сюрреалистической «аммагаммой»: некие непонятные желудочные звуки, стуки пленки задом наперед, петли, стихи, отдельные куплеты песен и фразы. Очень смешно, но очень плохо записано. Для пластинки характерно название последней вещи — «Пение птиц и птичек на могиле сдохшего ума».

Затем вышла «сорокопятка» с песнями «Верблюд-архитектор», «Менуэт земледельцу», «Мария-Луиза No. 7» и «Я знаю места».

Это был более традиционный «рок абсурда», т. е. абсолютно идиотические тексты, но более-менее нормальные гармонии. Второй «лонгплэй»: на нем Дюша учится играть на флейте, и мы, не имея возможности записывать «электрические» песни, снова записываем 40 минут «акустических», худшие из которых приближаются к нормальной советской эстраде, лучшие — к характерному абсурду.

Все это время «Аквариум» почти не выступает, ездит «стопом» по Прибалтике, пьет портвейн и поет песни (свои и «Битлз»), или же репетирует на факультете прикладной математики Ленинградского университета, где в то время учится Борис Гребенщиков. Аппаратура стоит в подсобке, и ее вполне достаточно, чтобы изредка играть на свадьбах. Одновременно, а именно летом 1974 года, на базе группы людей и девочек, шатающихся вместе с «Аквариумом», от нечего делать зарождается самодеятельный театр, сначала играющий чисто импровизационно (все пьесы — джорджевский абсурд) в Инженерном замке и на ступенях, нисходящих к Летнему саду.

Осенью приходит знакомый полупрофессиональный режиссер Эрик Горошевский (воспитанник Г. Товстоногова), ставит все дело на профессиональные рельсы — с декорациями, репетициями, интригами, любовными приключениями и… тем самым лишает «театр» всей жизни и энергии. После месяца репетиций, там же, на факультете ПМ, ставится пьеса, следует ее премьера, и театр, вместе с аппаратурой «Аквариума», торжественно вышибается из здания университета. Но массовое помешательство сценой не проходит, и даже БГ, не говоря уже о Джордже и Дюше, идиотически верит, что театр достигнет супер-синтеза рок-музыки и театра абсурда. Не верит этому только бас-гитарист, которому не на чем играть, у которого нет денег и который, по своему обыкновению, бегает за бабами.

В начале 1975 года происходят два решающих и определяющих дальнейшую судьбу события:

а) «Аквариум» играет акустику на каком-то концерте в студенческом клубе вместе с акустической панк-группой «Акварели», где на виолончели «служит» некий иисусоподобный, тихий и очень интеллигентный Сева Гаккель. Он видит выступление «Аквариума» и понимает, что ему больше нечего делать в «Акварелях».

б) БГ долго и продолжительно болеет. Во время болезни он много думает о театре и замечает, что театра много, а музыки мало. После выздоровления следует разрыв, бурно радующий басиста Михаила Файнштейна, но оставляющий по ту сторону рампы Джорджа и Дюшу. В ответ на призыв, брошенный Борисом в космическое пространство, появляется Гаккель и занимает свое полноправное место в «Аквариуме».

Вскоре следует распродажа аппаратуры, которую все равно некуда ставить, и длительный период (до 1979 г.) домашних репетиций. Файнштейн отслуживает год в армии, его по болезни отпускают домой в родной Ленинград, и он занимает свое место за бас-гитарой, которой по-прежнему нет.

В 1977 году появляется еще один идиот в нашей компании, по кличке Фагот. Первое время в «Аквариуме» он проводит, приходя к Гаккелю домой в то время, когда тот достает виолончель, чтобы позаниматься для музыкальной школы. Затем Фагот обычно садится на диван и достает из кармана пятновыводитель «Sopals», употребляемый им для того, чтобы полностью лишить себя способности мыслить. В это время Гаккель, как хозяин квартиры, свято соблюдает законы гостеприимства: идет на кухню ставить чай и тупо взирает на фаготовы попытки стать еще большим идиотом, чем он есть. В 1977 году Фагот и Дюша уходят в армию, где за два года принимают более или менее аквариумовские настроения. К периоду с 1975 по 1979 годы относятся следующие достижения:

а) участие в днях рождения «Битлз» (идея справлять их концертами с участием всех желающих музыкантов была рождена БГ). Забавно и мило поначалу, тупой фарс после.

б) поездка на таллинский фестиваль популярной музыки в 1976 году, куда «Аквариум» никто не звал, а поехали сами, за свои деньги, в качестве гостей-зрителей. При попытке прослушаться для участия в фестивале, после первой же песни кто-то из авторитетной комсомольской комиссии воскликнул: «Да это же символизм какой-то! Ахматовщина!» и нам, естественно, отказали. Однако, когда у организаторов кончились желающие играть, то попросили нас. Мы поломались для виду, а затем охотно сыграли песни четыре, вызвав неожиданно бурную реакцию зала (играли акустику). Где-то через полгода из случайно попавшейся газеты «Молодежь Эстонии» мы узнали, что получили приз, кажется, за самую интересную и разнообразную программу. Хотелось бы знать, где он теперь?

В Таллине познакомились с «Машиной времени». Знакомство началось с того, что Макаревич пытался соблазнить мою жену и увести ее в свой номер, но ему пришлось забрать и меня вместе с ней. Там мы сильно напились, и моя жена осталась нетронутой.

Мы очень сильно подружились с Макаревичем и остаемся по сей день лучшими друзьями. Кроме того, он выяснил, что я тоже музыкант, и ему мои песни нравятся. Они экспортировали нас в Москву (1976 год), а мы их — в Ленинград. Мы Москве понравились, но не привились, они Ленинграду особо не понравились, но привились и стали самой модной группой.

В 1977 году съездили в Тарту, где акустикой вызвали некоторое недоумение публики. Кончилось все скандалом.

В 1978 году было относительно тихо, БГ загорелся творчеством Боба Дилана и все лето писал песни («Укравший дождь», «Уйдешь своим путем», «Дорога 21», «Сталь», «Почему не падает небо»). Летом того же года записал сольный «лонгплэй» с Майком (Михаилом Науменко, известным по песням «Ты — дрянь», «Моя сладкая N»). Он назывался «Все братья — сестры» и разошелся по Союзу в умопомрачительном количестве — около 20 штук. Популярность «Аквариума» резко возросла. Незнакомые люди узнают песни, а БГ узнают на улицах.