Самуил Верников - Записки военного переводчика

Я не успел даже ахнуть от известия о том, кто был моим собеседником, как усач ошеломил меня, задав вопрос:

— Переводчиком в разведотдел хотите?

Тут же, откинув полог палатки, усач мгновенно превратился в статного капитана в щеголеватой шинели. Он подошел ко мне. Назвал себя:

— Капитан Харьков, помощник начальника разведки дивизии.

Присел рядом со мной на нары и продолжал:

— Кратко. Телеграфным стилем. Утром Нарыжному (это начальник разведки) позвонил Розгонюк. Сказал — есть кандидатура. Понимаешь, у нас переводчика ранило. Так что, согласен или нет? Сразу…

Он замолчал.

Профессии в армии чаще всего выбирать не приходится, особенно во время войны. Военным фельдшером я стал по воле военкомата. А тут предложение. Да еще такое заманчивое… И я согласился.

— Вот и хорошо, — сказал повеселевшим тоном Харьков. — Теперь вопросом о вашем переводе к нам займутся мой начальник и отдел кадров.

Пока вопрос решался, я отправился в полк, а оттуда в стрелковый батальон выполнять свои обязанности фельдшера, командира медсанвзвода. Перевязывал раненых, занимался помывкой солдат в бане. Знакомился с санинструкторами в ротах, с бойцами и офицерами батальона. Привыкал к обстрелам и артналетам. Одним словом, входил во фронтовую жизнь. Потом уже, примерно через месяц, были мне объявлены сухие строки приказа: «…назначить военным переводчиком разведотдела штаба дивизии».

Да, неожиданной была для меня эта профессия…

При воспоминаниях о работе на фронте в моей памяти невольно воскрешается разговор с переводчицей штаба корпуса, к которой послали меня из дивизии на проверку моих знаний немецкого языка.

Выслушав, как я читаю и перевожу печатные и рукописные тексты, переводчица — старший лейтенант — задала мне на немецком языке несколько вопросов. Потом сказала:

— Минимум языковых знаний, нужных военному переводчику, у вас есть. Не хватает знаний военной терминологии. Слабо читаете рукописный готический шрифт. И тому, и другому научитесь в процессе работы.

Затем она дала несколько практических советов.

— Для работы запомните главное, — сказала она. — Вы, по сути, будете первым советским человеком, с кем попавший в плен немец поведет разговор на своем родном языке. Расположить пленного дать нам нужные сведения — это прежде всего зависит от вас, от переводчика. Будьте требовательны, но всегда корректны. Помните, что переводчику нередко доверяют вести допрос самостоятельно. Это, конечно, труднее, чем просто вести перевод, налагает еще большую ответственность.

Корпусная переводчица говорила о том, что в переводе чрезвычайно важна точность. Никакой отсебятины, никаких языковых украшательств. Когда допрос ведет штабной офицер, то нужно предельно точно передать не только его слова, но и сам тон. То же относится и к показаниям пленного.

— Старайтесь понять состояние пленного, проникнуть в его психологию. Это помогает вести допрос, добиваться нужных командиру данных о противнике.

Помолчав с минуту, переводчица продолжала:

— Вы на фронте недавно, пленных первого периода войны не видели. Но знать вам о том, какими они были, следует.

И она вспомнила осень 1941 года. Немецкие танки рвались к Москве. Во время нашего контрудара был захвачен в плен командир немецкого танка, унтер-офицер.

— Через час он был доставлен в штаб дивизии, где я в то время служила, — рассказывала мне старший лейтенант. — Шел тяжелый бой. Офицеры штаба были на наблюдательном пункте, в частях дивизии. Допрос поручили вести мне самостоятельно. Кроме двух разведчиков-солдат и меня, в комнате никого не было.

— Вел себя немецкий танкист в высшей степени нагло и развязно. Как сейчас помню: перегнулся через стол и так фамильярно: «Фрейлен, советую захватить несколько секретных документов из вашего сейфа и вместе со мной… — Он выразительно показал на запад. — Ведь все равно меня наши освободят. Зачем же вам лишний шанс терять? Великая Германия умеет ценить тех, кто ей помогает».

— Я даже задохнулась от возмущения. А этот… — Переводчица остановилась, видимо, подбирая слово, чтобы порезче охарактеризовать гитлеровца, но так и не подобрала. Махнула рукой и сказала:

— А ведь он и впрямь рассчитывал, что чуть ли мне не честь оказать хочет.

— Чем же закончился допрос? — с интересом спросил я.

Переводчица усмехнулась.

— Я ему сказала: «До победы нацистов вам не дожить». И по-русски приказала увести пленного. Посмотрели бы вы, как его переменило вмиг. Он подумал, что его сейчас же на расстрел поведут. Начал извиняться, говорить, что я его неправильно поняла, согласился давать показания. Когда допрос был закончен, я ему сказала: «Напрасно вы испугались. Говоря, что до победы нацистов вам не дожить, я имела в виду, что гитлеровцам Советскую страну никогда не победить». И закончила допрос словами: «Пленных у нас не убивают. Так только фашисты поступают. Вас сейчас отправят в тыл, в лагерь военнопленных».

Немецкий танкист злобно сверкнул глазами, но промолчал. Вот такие «экземпляры» попадались часто в 1941–1942 годах. Иные вообще молчали, отвечать отказывались. После разгрома под Сталинградом и на Курской дуге пленные другие пошли. Этих вы сами увидите, узнаете. Кстати, мне из штаба дивизии звонили, чтобы вы обратно поторопились. Сегодня разведчики в ночной поиск идут. Вам нужно быть на месте.

Старший лейтенант написала несколько слов на листке бумаги, вложила листок в конверт. Отдала мне. Сказала:

— Здесь я пишу, что данные и знания для работы военным переводчиком у вас есть. Итак, желаю успехов.

Она поднялась, невысокая, худенькая. Из-под накинутой на плечи шинели блеснули ордена — Красного Знамени, два Красной Звезды и медаль «За отвагу».

«Вот это да!» — мысленно произнес я, пожимая протянутую мне хрупкую руку корпусной переводчицы.

Через несколько минут, выйдя из полутемного блиндажа разведотдела корпуса, я зашагал по заснеженной дороге к деревне Иваньково. Здесь, в полутора километрах от переднего края, располагался штаб дивизии.

В огромном блиндаже, куда вмещались все отделы штаба дивизии, меня встретил начальник разведки майор Нарыжный. Он провел меня в отделенный плащ-палатками угол блиндажа, где и был разведотдел. Быстро пробежал глазами записку переводчицы, сказал:

— Командиру дивизии о вас докладывал. Сегодня будет приказ. А пока что оставайтесь здесь. Разведчики в поиск идут. Возможно, пленный будет. Нам «язык» позарез нужен. Сегодня у нас 6 января, а на 8-е назначено наступление на участке дивизии. Уточнить нужно, что у немцев делается. Так что безотлучно находитесь в штабе. Я с Харьковым пойду к разведчикам, проводим их в поиск.