Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

Когда Мухитдинов лишился высокой должности, на родине, в вотчине Рашидова, он стал нежелательной персоной.

Тех, кто терял доверие хозяина республики, ждала плохая судьба. Десять лет главой Совета министров был Рахманкул Курбанович Курбанов, преподаватель по профессии. В марте 1971 года Рашидов отправил его на пенсию. В мае 1975-го Курбанов был арестован и осужден Верховным Судом Узбекской ССР. Но через два года Президиум Верховного Совета СССР освободил его от отбывания наказания, а в 1979-м его реабилитировали.

Руководитель Узбекистана никогда не спорил с московскими начальниками. Однажды на заседании президиума ЦК КПСС возник спор о совнархозах в среднеазиатских республиках. Второй (при Хрущеве) секретарь ЦК Фрол Романович Козлов, отстаивая свою точку зрения, сослался на Рашидова:

– А Шараф Рашидович нас благодарил.

Опытный Анастас Иванович Микоян не выдержал:

– А ты думаешь, это искренне?

Фрол Козлов растерялся:

– Я не знаю. Рашидов- кандидат в члены президиума…

В мае 1962 года Хрущев отправил Рашидова во главе делегации на Кубу договариваться с Фиделем Кастро о тайном размещении на острове ядерных ракет. Вернувшись с Кубы, 10 июня Рашидов доложил:

– Думаю, мы выиграем эту операцию.

Карибский кризис едва не привел к мировой войне…

Сила Рашидова состояла в умении поддерживать добрые отношения с максимально большим количеством высокопоставленных чиновников в Москве. Всех, кто приезжал в республику, старались хорошо принять и ублаготворить. Александр Николаевич Яковлев в те годы руководил отделом пропаганды ЦК. Он рассказывал:

– Я однажды ездил в командировку в Узбекистан. Меня поселили в партийной гостинице, обильно кормили. Уезжая, я потребовал, чтобы с меня взяли деньги. Они наотрез отказывались. Прибежал перепуганный директор гостиницы: «Да как же это? Мне даже нельзя об этом доложить. Нас же с работы поснимают». Я настоял и заплатил. По-моему, именно с тех пор у меня отношения с Рашидовым и не сложились.

– А Леонид Ильич любил его только за успехи в хлопководстве? Или что-то еще было?

– У Брежнева была слабость к наградам и подаркам. Не то, что он был жадным. Ему был приятен сам факт внимания. Рашидов умел этим пользоваться. Он ко всем ходил с подарками – и в сельскохозяйственный отдел ЦК, и в другие. Приезжая в Москву, в своей резиденции он устраивал роскошные обеды, приглашал нужных людей, которые были ему благодарны.

Подарки хозяину страны и его приближенным дарили во всех республиках. Бывший первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Динмухамед Ахмедович Кунаев вспоминает, как приехавший в Алма-Ату Никита Сергеевич Хрущев разозлился по какому-то поводу и впал в дурное настроение. Ему тут же сделали подарок – преподнесли красивого коня – ахалтекинца Луговского конезавода. Хрущеву конь понравился, первый секретарь повеселел и сменил гнев на милость. Подозвал порученца:

– Коня отправить в моем поезде в вагоне-гараже.

Офицер возразил:

– В вагоне-гараже нет места для лошади.

Хрущев обрушился на офицера:

– Почему вы мне возражаете? Кто из нас председатель Совета министров – вы или я?

Страшными стали его глаза, вспоминает Кунаев, широкое лицо с бородавками и большой нос покраснели. Ночью коня отправили. Хрущев покидал Казахстан в прекрасном расположении духа. Кунаев просидел в своем кресле до горбачевских времен. Со временем он, как и Рашидов, получил две Золотые Звезды Героя Социалистического Труда. Но если Рашидов стал писателем, то Кунаев предпочел звание академика… Но никто не умел делать подарки лучше Шарафа Рашидова, который знал вкусы и пристрастия московских начальников.

Рашидов не был так уж близок к Брежневу. Леонид Ильич, скажем, не приглашал его к себе домой. Зато в окружении генерального секретаря Шарафа Рашидовича привечали.

Бывший заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Карен Брутенц вспоминает, как Рашидов, который возглавлял делегацию в Ирак, привез оттуда Леониду Ильичу дорогую золотую статуэтку. С пустыми руками ни один ответственный работник из Узбекистана не уезжал. Особо нужным подарки везли круглый год. Даже весной доставляли дыни и виноград, которые всю зиму заботливо хранились в подвалах.

Бывший первый заместитель председателя КГБ генерал армии Филипп Денисович Бобков пишет, что Рашидов сделал члену политбюро Андрею Кириленко царский подарок – преподнес ему для жены и дочери шубы из уникального каракуля специальной выделки.

Когда в Ташкент прилетел заместитель министра внутренних дел Юрий Михайлович Чурбанов, встречать его на аэродром приехал сам Рашидов. Он стоял на летном поле, ждал гостя. Сразу привез брежневского зятя завтракать в гостиницу, потом повел к себе в ЦК, рассказывал о положении в республике, был любезен и внимателен.

Михаил Сергеевич Горбачев вспоминал, как в роли первого секретаря Ставропольского крайкома поехал с Раисой Максимовной в отпуск в Узбекистан по приглашению Рашидова. И не потому, что Рашидову открылось блистательное будущее Горбачева, а потому что он хотел дружить с влиятельным первым секретарем крайкома. Горбачева принимали с подчеркнутым вниманием. Шараф Рашидович устроил в честь гостя ужин с участием всего партийного руководства республики. Правда, старый товарищ Горбачева по комсомолу, тогдашний первый секретарь Бухарского обкома Каюм Муртазаев, улучив минуту, сказал Горбачеву, что Рашидов – опасный, двуличный человек, которого надо остерегаться, что он творит расправу над кадрами… Но Михаил Сергеевич никому ничего пересказывать не стал.

Рашидов не мельчил. Он не просил встречной услуги за только что оказанную любезность. Ему важно было повсюду иметь друзей, которые предупреждали бы любую неприятность. Никто не любит критику, но Рашидов мог просто возненавидеть за любое критическое упоминание Узбекистана. Критику в адрес республики он считал личным оскорблением. На Востоке критика воспринималась как предвестие освобождения от должности. Один из ветеранов советской журналистики вспоминал, что в Узбекистане, приезжая в район или колхоз, нельзя было местным начальникам говорить, зачем приехал. Особенно если редакция поручала написать критический материал – могли в плов или водку подсыпать анаши. После чего корреспондент просыпался в отделении милиции и понимал, что его профессиональная карьера завершилась…

«Рашидов был коварным, – писал тогдашний главный редактор газеты «Правда» Виктор Григорьевич Афанасьев, – по-восточному изощренным, льстивым по отношению к верхам, за что пользовался огромным уважением и доверием Брежнева, который любил посещать Узбекистан. Рашидов был непримирим к своим оппонентам».