Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

Нашлись бы в тот момент оперативные материалы, скажем, в КГБ Грузии, возникло бы не «узбекское», а «грузинское дело». Ретивость проявляли все региональные управления, все рады были себя проявить. Еще в 1980 году начальник следственной части Прокуратуры СССР Бутурлин был командирован в Узбекистан. Его группа выявила факты преступной практики тогдашнего руководства Министерства внутренних дел Узбекистана, но Шараф Рашидов выставил московских гостей из республики.

Первые же попытки разобраться, что происходит в Узбекистане, выявили картину тотального взяточничества в партийно-государственном аппарате. За счет чего в Узбекистане устраивались пышные приемы и дарились дорогие подарки? Партийные секретари гуляли не на свою зарплату. На представительские расходы им тоже ничего не полагалось – не было такой статьи расходов. В бюджете республиканской компартии была расписана каждая копейка.

Партийное руководство обкладывало данью хозяйственных руководителей, брали и наличными, и борзыми щенками. Система поборов была вертикальной – от республиканского ЦК до сельских райкомов. Нижестоящие тащили деньги вышестоящим. Вышестоящие брали, чтобы передать еще выше. Но и себя не забывали. В такой атмосфере должности, звания, ордена и даже Золотые Звезды Героя Социалистического Труда тоже превратились в товар – они продавались.

Самая крупная афера вскрылась в хлопковой промышленности. Главной причиной возникновения «узбекского дела» стали приписки хлопка-сырца. В документах значились огромные цифры будто бы собранного, но в реальности не существующего хлопка-сырца. А если хлопка в реальности меньше, чем каждый год докладывало руководство республики, значит, обманули не кого-нибудь, а само государство. Это не взятки милицейским начальникам, это уже государственное преступление.

Как потом выяснилось, государству ежегодно «продавали» около шестисот тысяч тонн несуществующего хлопка – таким образом из казны крали сотни миллионов рублей. На эти деньги узбекская элита вела сладкую жизнь и охотно делилась краденым с московскими начальниками.

Со смертью Рашидова этот обман в особо крупных размерах не прекратился. В декабре 1983 года столичные чекисты получили оперативные данные о том, что в Москву приехали два представителя хлопковых заводов из Узбекистана. Они пытались договориться о поставке на хлопокоперерабатывающие предприятия столицы вагонов с большой недостачей хлопка. Тем, кто готов закрыть глаза на недостачу, предлагали большую взятку.

Гостей из солнечной республики в январе 1984 года арестовали. Они дали показания о том, что в Узбекистане сложилась «практика приписок к показателям выполнения государственного плана заготовок сырья». В Ташкент отправилась оперативно-следственная группа управления КГБ по Москве. Но дело быстро вышло за рамки компетенции московского управления. Дело передали прокуратуре Союза.

В Ташкенте пытались остановить расследование, спустить дело на тормозах. Но Рашидов уже был мертв, а его наследники не были столь талантливы в умении завоевывать друзей. Председателю КГБ Виктору Михайловичу Чебрикову позвонил новый первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Инамжон Бузрукович Усманходжаев и попросил передать дело для дальнейшего ведения республиканской прокуратуре. Инамжон Усманходжаев внушал Чебрикову, что приближается пятидесятилетие республики, и не хотелось бы накануне юбилея ее позорить.

Но в КГБ рассудили так: если дело попадет в республиканскую прокуратуру, оно будет прекращено. Поэтому начальник столичного управления Алидин и начальник Следственного управления КГБ Волков написали записку с возражениями и предложили отправить дело в союзную прокуратуру, поскольку арестованы люди не только из Узбекистана, но и из России. Чебриков согласился со своими подчиненными и дело не отдал.

Когда Андропов санкционировал начало «узбекского дела», он не сомневался в успехе. Первая попытка очищения от коррупции была предпринята в Азербайджане, где в 1969 году первым секретарем сделали председателя республиканского КГБ Гейдара Алиевича Алиева. Он провел массовую чистку кадров, снял с работы около двух тысяч чиновников. Часть из них были арестованы, в доход государству поступило немалое число конфискованных ценностей. По существу произошла смена республиканской элиты.

В Баку со всей страны ездили группы партийных работников изучать опыт. Они возвращались приятно удивленные, рассказывали, как Алиев умело борется с коррупцией. Поражались тому, что он сделал прозрачным процесс сдачи экзаменов в высшие учебные заведения, куда раньше поступали за деньги. Андропов ценил Алиева: став генеральным секретарем, перевел его в Москву, сделал членом политбюро. Юрий Владимирович не дожил до того дня, когда самого Алиева, уже отправленного на пенсию, обвинят в покровительстве коррупции…

Юрий Владимирович полагал, что такую же чистку удастся провести и в Узбекистане.

– Уже после смерти Рашидова, – рассказывал Лигачев, – мы отправили в Узбекистан комиссию. Она выявила грубейшие нарушения. Во-первых, громадные приписки хлопка, а Рашидов каждые два года получал орден Ленина за хлопок. Во-вторых, много родственных связей в руководящих органах республики. В-третьих, процветали поборы и подношения. Скажем, отправляется жена Рашидова в поездку по областям – раз едет жена царя, хана, значит, надо что-то дарить. Целые машины добра привозили…

Избранный к тому времени генеральным секретарем Константин Устинович Черненко не остановил расследование в Узбекистане. Оно продолжалось. Но материалы проверки не стали обсуждать на политбюро, а передали на рассмотрение партийного актива республики. Это означало, что Черненко не хотел шумного скандала. Итоги проверки подводились в Ташкенте на пленуме республиканского ЦК в июне 1984 года.

– Меня послали на этот пленум, – вспоминает Лигачев, – был очень острый разговор, много людей отстранили от работы. Но потом, к сожалению, вмешалась команда Гдляна-Иванова, начали хватать людей, измываться над ними – в общем делали карьеру на «узбекском деле». Даже меня обвинили во взяточничестве…

Потом в Москве на собрании аппарата ЦК КПСС в большом конференц-зале Лигачев сделал доклад по итогам работы комиссии, расследовавшей в Узбекистане факты массовых приписок хлопка и незаконного обогащения ряда должностных лиц. Лигачев называл факты, которые потрясли даже видавших виды партийных функционеров, говорил о том, что у местных руководителей по нескольку домов и машин, что многие построили себе настоящие особняки. А в Ташкенте полмиллиона жителей живет в землянках, без водопровода и канализации.