Олег Белоусов - Это мой город

«…Мороз и солнце – день чудесный!..»,– ну, да, сегодня же 1 января уже 2003 года. Когда-то, казалось, как это далеко, каким к тому времени я буду старым, да и доживу ли, вообще… А вот, пришло, и идет дальше и продолжает отсчитывать, отщелкивать годы, неостановимый метроном – щелк-щелк, стук-стук!.. И, вроде, еще не старый, во всяком случае, не хочется себя осознавать старым. Вот, только, что-то головка с утра, не того!.. Что же вчера пили? Да и сколько, между прочим? Пару фужеров шампанского, рюмки три коньяка – вроде не много, а головная боль, как после хорошей попойки! Нет, все-таки, возраст! А, были времена!.. Кстати, а как мы в моем городе выпивали, когда нам было море по колено, да и что выпивали, кстати. И сколько?.. Друг мой, а стоит ли вспоминать? И сам себя уговариваю,– Ну, почему бы, не вспомнить! Тем более утро раннее, Новый год, спешить некуда…

Соврал бы, если бы сказал, что попробовал алкоголь только на выпускном вечере в школе. В школе, на выпускном балу – было официально дозволено, а, вообще-то, собирались и до того, на вечеринки, и на Новый год, и на 1 мая, и 8 марта – обязательно. Договаривались, с кем ни будь из родителей, чтобы позволили побыть одним, без присмотра, потанцевать, побалдеть, потискаться в темных уголках. Ну, и, кто-либо из наиболее «продвинутых» приносил с собой бутылку другую сухого. Обычно это был или Леня Лещинский, или Вовка Смирнов, или Леня Сиверцев, или Вовка Спиридонов. Ну, и я, грешный, помнится, не отставал. Однако, все это было чрезвычайно невинно и, как-то очень по детски. Во всяком случае, не до потери пульса, как случается с нынешней молодежью, и раза три в год. Короче, что такое алкоголь знали, но относились к этому без фанатизма, можно сказать, равнодушно… На выпускном, позволили себе, но тоже, не очень – впереди была прекрасная ночь, с которой у каждого были связаны некие таинственные планы… Ведь пришло время расставаться, у каждого определялась своя судьба, она могла идти параллельно, могла сплетаться с чьей ни будь, а могла разойтись кардинально. Именно в эту ночь, так нам казалось, следовало определить и обозначить будущее сплетение судеб – до выпивки ли тут было… А вот на следующий день после последнего экзамена, уже почти совсем «взрослые», уже не школьники, уже аттестованные на зрелую жизнь, пошли всей мальчишечьей компанией в ресторан. Был это ресторан «Лето», тот самый, что при входе в парк Горького со стороны Ульяновской улицы. Он, по-моему, и сейчас так называется. Мы выбирали его долго, остальные, казались страшными. Казалось, что если зайдем туда – нас непременно выставят с позором. А, вот «Лето», почему-то представлялся чрезвычайно демократичным. Как вошли, как сидели, как заказывали, как шушукались, подсчитывая наперед, хватит ли у нас денег, или не хватит, как делали заказ, скучающей официантке – это отдельная песня! Мы были забавны в нашей тогдашней детской неумелости и робости, мы были потешны, когда, съев некий немыслимый шницель с яйцом (фирменное блюдо всех тогдашних ресторанов средней руки), и, выпив на виду у всех, по паре рюмок водки (ну, совсем, как взрослые!), вырвались мы из этого «Лета» вполне благополучно и, более того, с жутким облегчением. Как мы обсуждали по дороге домой этот первый поход в «кабак», как гоношились друг перед другом, как убеждали, что совсем не испугались официантки, как изображали из себя слегка, но не сильно, поддатых… Господи! Верни нам то время!..

В студенческие времена, «заведенки» пить, тоже не было. Во- первых – не хватало денег, во-вторых – было много иных интересов. Правда курс наш, на котором были ребята почти взрослые, отслужившие армию, особой аскезой не отличался и, когда, началась пора свадеб, а первым женился Эдик Аединов, вторым, кажется, Володя Малиновский, то уж на свадьбах погуляли от души. Но, опять таки – это было редкостью. Не каждый же день свадьбы! Все остальное время проходило в трезвости. Во-первых – спорт, во-вторых – театр, в-третьих… Можно долго перечислять, но я уже сказал, было много других интересов. Хотя было много и соблазнов. В те далекие годы в Минске, кроме бочек с пивом, стояли на перекрестках – бочки с сухим вином, и запросто можно было дернуть по стаканчику-другому, легкого-легкого, хорошо разбавленного продавцами «сухача». Гурманы ходили на Комаровку, где целый ряд занимали молдаване с привозными бочками домашнего вина. Здесь можно было ходить между бочек, дегустировать, изображать из себя знатока, беседовать с продавцами о достоинствах вин. Тем более, что продавцы были заводные,– Ты у меня попробуй! Попробуй… Это же настоящее «Каберне», настоящий «Совиньон», настоящее «Мерло»… Приходилось пробовать, причмокивать, делать вид, что разбираешься… Это давнее знание, память о настоящем вкусе вина, совмещенная с умением вставить к месту пару слов по делу, помогала потом сходить за знатока, на безумных молдавских винных базарах, на импровизированных дегустациях вин в грузинских деревнях Алазанской долины, на кахетинских, имеретинских застольях, на дружеских пирушках в Сухуми, в Гаграх, в Сванетии – уж, где-где, а в Грузии было попито от души… От души, хорошего, настоящего вина было попито и в Молдове… Помню, на всесоюзном мультипликационном пленуме в Кишиневе, «принимала» нас – цвет советской мультипликации – Наташа Бодюл, наша коллега, дочка тогдашнего Первого секретаря ЦК Компартии Молдавии… Прием был, как мы шутили, на уровне Жискар Д”Естена, а когда повезли в винные подвалы Криковского завода шампанских вин, где автобусы по подземным улицам ходят по маршруту от проспекта «Брют», до проспекта «Негру де Пуркарь», выезжют на улицу «Каберне», сворачивают на площадь «Совиньон»… Ребята, можно я не буду продолжать? Во-первых, вы просто не поймете, во-вторых, подумаете, что это все не правда, и я заврался. Именно там, в винодельческих Эльдорадо Грузии и Молдовы, понял, что пить мы не умеем, пьем неправильно, глупо, по варварски. Что питие вина – это и наслаждение и наука и воспитание! Именно там, кто-то из старых и умных людей, сказал,– Человек может пить без вреда для здоровья – хорошее вино, хороший коньяк, хорошую водку и прожить сто пятьдесят лет.

Казалось бы, что такого сказал? Но в сказанном был заложенный мудрым человеком мудрый смысл. Поскольку бывает плохое вино, отвратительный коньяк и, как ни странно, плохая водка, хотя у всех на слуху присловье: «Плохой водки не бывает, ее бывает только мало!». Тем не менее, бывает плохая водка. Ее иногда делают, черт его знает, из какого сырья, из каких спиртов. Однажды с Юрой Марухиным в Сыктывкаре мы «напоролись» на воркутинскую водку, и не смогли осилить вдвоем одну бутылку – жуткое пойло. Местный абориген, абсолютно авторитетно заявил,– Так она же из каменного угля!