Наталья Варлей - Канатоходка

Я «тщательно пережёвывала» куш. С выпученными глазами, из которых уже готовы были покатиться слёзы. А Соломин, глядя на меня, давился от смеха – до тех пор, пока заместитель кинокорпорации не произнёс тоста в честь Виталика и не запихнул блин с начинкой в него…

Мы оба сидели, выпучив наполненные слезами глаза, и жевали. Потом – проглотили…

Напоминаю, что в СССР в это время был горбачёвский «сухой закон», поэтому нашего спасителя – главврача госпиталя – мы вспоминали в течение вечера, а когда он закончился, кинулись к «совэкспортфильмовцу», требуя, чтобы он вёз нас к себе и пичкал какими-нибудь снадобьями, чтобы нам не помереть. Он повёз, но ничего, кроме бутылки виски, дома не нашёл…

В отель он нас повёз, когда уже наступил комендантский час – в половине двенадцатого. Машина ехала в абсолютно полной темноте с выключенными фарами, открытыми дверцами и со скоростью 20 км в час. На вопрос «почему» нам ответили: «Так надо…» И в это время раздалась громкая автоматная очередь – явно в нашем направлении (Виталик мне потом сознался, что от страха у него было ощущение, что эта очередь прошила его насквозь!). Наш водитель зажёг свет в машине. Из темноты к нам шагнули вооружённые военные…

На объяснение, кто мы и откуда, ушло довольно много времени. Но когда патруль понял, что это советская киноделегация, нас отпустили. Мы доехали до отеля и наутро благополучно улетели. А в Москве ещё долго созванивались, чтобы узнать, обошёлся ли нам наш эфиопский прощальный ужин без последствий…

Я рассказывала, что привезла из поездки на Кипр в подарок съёмочной группе «Ливня» целый ящик лимассольских вин.

На Кипр в первый раз я попала после войны киприотов с турками. Тогда киприоты надеялись, что освободят от турок свой остров. Но получилось как раз наоборот. Турки победили, и лучшая часть острова с хорошо развитой инфраструктурой, благоустроенными городами и лучшими пляжами досталась им.

Когда мы со знаменитым кинорежиссёром Эльдаром Рязановым прилетели в Никосию, нас поселили в отель, в котором окна наших номеров выходили на турецкую сторону. И мы могли наблюдать турецких «пограничников» с оружием и в очень колоритной военной форме. Хотя границы как таковой не было – стояли какие-то пирамиды, сооружённые из бочек, а за ними уже начиналась турецкая часть острова.

Немножко придя в себя после перелёта, мы с Эльдаром Александровичем решили прогуляться. Стоял ноябрь, но было ещё совсем тепло – градусов 20–25. На деревьях висели созревшие апельсины, мандарины, лимоны…

Мы медленно прогуливаемся, дышим полной грудью, а перед нами идёт молодой человек с мальчиком. Мальчик побежал вперёд, споткнулся и упал. Спокойно поднялся и снова побежал. А молодой отец как-то даже и не среагировал. И Рязанов говорит: «Надо же, какой молодец ребёнок – упал и не заплакал! И папа молодец – наш бы начал ахать, сюсюкать, баюкать…» И тут парень поворачивается к нам и говорит радостно: «Вы – русские?!» Удивительно, что первый же встреченный нами в Никосии человек оказался выпускником Института дружбы народов имени Патриса Лумумбы!..

Та часть острова, которая досталась после войны киприотам, была ещё почти совсем не освоена. На месте Лимассола, нынче огромного города, было крошечное поселение вокруг завода кипрских вин. Естественно, нас туда повезли на экскурсию. Показали производство, накормили-напоили и с собой дали неподъёмную ношу – по паре ящиков самых лучших вин…

В Пафосе вообще ничего не было, кроме развалин древнего амфитеатра и раскопок. Туда нас тоже свозили, хотя ещё далеко было до строительства сегодняшней скоростной дороги и ехать пришлось очень долго по узкому серпантину.

Естественно, по пути нас завезли к тому месту, где, по преданию, родилась из морской пены и вышла на берег Афродита. Сопровождающие нас киприоты рассказали: считается, что, если женщина искупается в этом месте, она будет всегда молодой, красивой и любимой. Услышав это, я моментально разделась и полезла в воду – к ужасу наших сопровождающих: в ноябре они не купаются! На самом деле было немножко прохладно, потому что день был пасмурный, но вода тёплая – градуса 22. Я с верой в то, что «будет мне счастье», поплыла. И тут Рязанов не выдержал. Со словами: «Я тоже хочу быть Афродитом!» – он скинул с себя одежду и бултыхнулся в море. И потом он всем рассказывал, что «в этот момент море вышло из берегов»…

Лет через десять мы с Эльдаром Александровичем опять оказались в одной связке – полетели на кинофестиваль в Сингапур. И вот после всех мероприятий, перед отлетом в Москву, принимающая сторона решила нам устроить день отдыха и вывезти на катере в море. Рязанов потом всем рассказывал: «После поездки я эту женщину возненавидел! (Это про меня.) Представляете: жара 40 градусов! Я, толстый человек, сижу в каюте под кондиционером, обливаясь потом! В руках – стакан воды со льдом! И вдруг в иллюминатор вижу, как по раскалённой палубе – в бикини, с полотенцем через плечо, идёт артистка Варлей! Расстилает на палубе полотенце и ложится загорать!!! Если бы вы были на моём месте, вы бы тоже её возненавидели!..»

Есть один человек, о котором я не могу не рассказать, просто не имею права – Юрий Владимирович Никулин. Не только потому, что я снималась с ним вместе в «Пленнице» и ещё нескольких фильмах. Не только потому, что мне в детстве посчастливилось вместе с ним выходить на один манеж. А потому, что это был человек, которого любили все, потому что он умел творить добро…

После похорон Никулина я сидела дома, обливаясь слезами, и писала для одного из изданий статью «Памяти Никулина». Она длинная, поэтому полностью приводить её не буду – процитирую несколько отрывков…

«Дорогой, нежно любимый всеми Юрий Владимирович! Добрый клоун из моего детства…

„Дядя Юра“ – звали Никулина мы, ученики студии при Московском цирке на Цветном бульваре, цирке, который позже стал Цирком Никулина. Мне тогда было 12 лет…

Сейчас столько лет моему младшему сыну. Он так мечтал взять у Никулина автограф, просил меня. И – всё думалось: успеется!.. Но… никогда нельзя откладывать на завтра – завтра может быть поздно!..»

Нет ни у Саши, ни у меня автографа Юрия Владимировича!.. Зато есть предисловие к одной из моих книг стихов…

По замыслу издателей моя книга «Кружась над золотыми куполами» должна была выйти с предисловием Никулина, и они попросили меня обратиться к Юрию Владимировичу, что я и сделала. Юрий Владимирович очень серьёзно выслушал меня и попросил занести на служебный вход цирка подборку моих стихов, чтобы он мог их прочитать…

Через два дня Никулин сам позвонил мне и сказал: «Девочка! Я прочитал твои стихи. Они мне понравились. Я напишу предисловие». А ещё через несколько дней он передал мне вариант предисловия. Оно было написано абсолютно «никулинским языком» – что, с моей точки зрения, означает простоту, искренность и абсолютную незаштампованность мысли. Юрий Владимирович умел очень точно и тонко выражать свои мысли и эмоции – лаконично, ёмко и в то же время естественно и легко…