Наталья Варлей - Канатоходка

Приведу его полностью – не только потому, что оно небольшое, а потому что оно очень точно передаёт и атмосферу событий, и характер самого Юрия Владимировича:

так начинается первое стихотворение из четырёх строк, которое придумала четырёхлетняя девочка Наташа Варлей. Кончалось оно невесело:

О том, что Наталья Владимировна пишет стихи, я узнал сравнительно недавно, когда участники и создатели комедии «Кавказская пленница» собрались в санкт-петербургском Доме кино, чтобы отметить двадцатипятилетие фильма.

Во время торжественного вечера Наташа спела несколько песен на свои стихи… Это было неожиданным для меня приятным открытием. Помню, похвалил песни, и за них мы выпили по бокалу шампанского. В этот вечер Наташа подарила Леониду Гайдаю и мне по пластинке. Это была первая пластинка с её песнями.

Прошло с тех пор четыре года, и вот передо мной рукопись книги стихов Наташи Варлей. Прочитав одним духом, без отрыва, несколько десятков избранных стихотворений, смело можно назвать автора зрелой, серьёзной поэтессой. Я не литературовед, я простой читатель и воспринимаю стихи сердцем так, как понимаю их. Стихи в большинстве своём лирические. Описывая русскую природу, времена года или рассказывая о звоне колоколов, о птице кукушке, о льве или змее в цикле «Зоопарк», о «вечернем такси», Наташа одновременно говорит о любви, о радости встреч и печали разлук, воспевает нежность и доброту.

Всё это написано простым, понятным языком. И это трогает… Пусть мало весёлых строчек. В большинстве своём стихи овеяны некоторой печалью, невесёлыми размышлениями:

А впечатление после прочтения остаётся светлым. Стихи, даже очень грустные, если они написаны талантливо, оставляют после себя радость в сердце. И праздник на душе от того, что выходит в свет книжка стихов поэтессы Наташи Варлей. И будут её читать на земле люди, любящие поэзию, и найдутся поклонники её стихов и в жарких странах, и «где-то на белом свете, там, где всегда мороз».

И подпись-автограф – Ю. Никулин. 18.03.96.

Так что можно считать, что автограф Юрия Владимировича у меня всё-таки есть!

А память крепко хранит всё, что у меня связано с этим удивительным, талантливым человеком – с того времени, когда мы, дети, стояли в проходах цирка и ловили каждый жест, каждую новую интонацию – клоунов, творящих на арене. Не каждому даётся удивительный дар – умение импровизировать, изобретать новые пристройки, шутки, оценки поведения партнёра и реакции зрительного зала, который был их главным собеседником. Вот это своё состояние – восхищения от того, что чудо рождается у тебя на глазах, – помню так, как будто всё это было только вчера…

Судьбе было угодно, чтобы мы вновь встретились с Юрием Владимировичем – на этот раз не на арене, а на съёмочной площадке «Кавказской пленницы».

В цирке (да и не только в цирке!) ходит легенда, что именно Никулин посоветовал Гайдаю снимать в кино цирковую гимнастку Наташу Варлей. Это не имеет никакого отношения к действительности…

Но какое это имеет значение! Юрий Владимирович сыграл в моей жизни огромную роль! И я, которая всегда смотрела на него снизу вверх, преклоняясь перед никулинским талантом и человеческими качествами, смогла стать его партнёршей по кино!..

Дорогой Юрий Владимирович! Мой добрый, умный, чуткий и тактичный партнёр по экрану! Как же вы помогали мне обрести веру в себя на съёмочной площадке. Сколько внимания, доброты и терпения было у Гайдая, у вас и других моих замечательных партнёров!

А как Юрий Владимирович умел шуткой, анекдотом разрядить атмосферу, когда она вдруг «накалялась» во время съёмок!..

Он гениально рассказывал анекдоты – абсолютно ничего «не играя», не раскрашивая, даже как-то индифферентно, без интонаций, – но так точно донося суть и юмор, что любой анекдот становился у него маленьким произведением искусства и вызывал гомерический хохот. Любой!!!

Я хорошо помню, как смотрела по телевизору «целевой» концерт. Праздновал какую-то свою дату то ли крупный банк, то ли ещё какая-то «крутая» организация. За столиками сидела «шикарная публика», а на сцену выходили артисты и эту публику развлекали, кто как мог… Это было году в 94-м, то есть в самые «лихие 90-е»…

И вот вышел Юрий Владимирович. Он был уже старый, седой и располневший. В «капитанской» фуражке, в которой он вёл телепередачу «Белый попугай», где артисты, писатели и другие известные люди рассказывали анекдоты. Публика оживилась, захлопала. Никулин подошёл к краю сцены и рассказал… ужасно пошлый анекдот. При этом на лице его – полное отсутствие мимики…

После анекдота воцарилась тишина. Публика смотрит на Никулина. Никулин – как бы «без выражения» – на публику. Секунд через десять грохнул смех. Все хохотали и не могли остановиться, наверное, минуты две!..

А как он пел – своим хрипловатым, тихим, далеко не «вокальным» голосом! Мне посчастливилось в наших общих посиделках слышать, как он, аккомпанируя себе на гитаре (тоже далёкой от гавайской!), задушевно поёт свои любимые песни: «По Смоленской дороге – снега, снега, снега…», «Королева Непала – Раджна-Раджмия-Лакшми…», «С моим Серёгой мы шагаем по Петровке…». В его репертуаре было много песен Окуджавы…

Большой артист обладает не только искренностью, но и детской наивностью и открытостью. Эта открытость и доброта Юрия Владимировича располагала и притягивала к себе. Хотя, конечно же, в жизни он был намного серьёзнее и глубже, чем его экранные и цирковые персонажи…

Я видела, как ему бывает неприятно, когда после обрушившейся на него невероятной популярности на улице в него тычут пальцем и вообще относятся как-то «зоологически», бесцеремонно рассматривая его и обсуждая вслух свои впечатления. Но он находил верный тон общения и умел повести себя так, что даже «поставленный на место» невежа не чувствовал себя обиженным, а соглашался…

Когда мы наконец встретились после большого перерыва в общении на двадцатипятилетии фильма в Петербурге, это была удивительная встреча.

Через двадцать пять лет стало понятно, что картина актуальна и любима и ей предстоит ещё долгая жизнь. И – как ни странно – стёрлась возрастная и профессиональная дистанция. Встретились люди состоявшиеся и зрелые. Нам было чем поделиться, чем гордиться.

На двадцатипятилетии картины с нами не было только Фрунзика Мкртчяна. На тридцатилетии – уже и Леонида Иовича Гайдая, и Саши Демьяненко, и Евгения Александровича Моргунова…