Наталья Варлей - Канатоходка

А в спектакле были заняты многие вахтанговцы – и знаменитый Осенев, и Лариса Пашкова, и Виктор Зозулин, и Володя Коваль (муж Кати Райкиной), который играл Принца. Не было в театре Вахтангова зловещего «закулисья», с которым я потом соприкоснулась в других театрах. А может быть, я его не увидела и не почувствовала, потому что все вокруг были доброжелательны и стремились мне помочь.

Сыграв Золушку, я поняла, что такое огромная сцена и большой зрительный зал – где и в последних рядах, и на галёрке должны услышать мой не самый сильный голос. Но – за плечами было уже два с лишним года занятий по сценической речи и по вокалу, поэтому особых проблем не возникло. И пела, и танцевала, и окунулась в прекрасный мир сказки Шварца – нежный, светлый и лиричный. И почувствовала, что такое реакция зрителей и вкус аплодисментов…

Мой выход на большую сцену, конечно, очень много дал мне в профессиональном отношении. А позже я поняла, что выбор на меня пал не случайно – роль Золушки, как ни странно, стала проверкой моих возможностей перед началом работы над спектаклем по пьесе Островского «Снегурочка» (где я получила заглавную роль), который должен был ставить главный режиссёр театра им. Вахтангова – Евгений Рубенович Симонов.

Когда я увидела распределение ролей, я поняла, что имел в виду Юрий Васильевич в нашем «серьёзном разговоре». И это был ещё один щедрый подарок моей актёрской судьбы. И не только актёрской…

Читаю сейчас замечательную книгу Коли Караченцова «Я не ушёл», где в одной из глав он взахлёб рассказывает об отдыхе в Щелыкове. О том «зачарованном лесе», который вводил в действие своей пьесы Островский, когда писал «Снегурочку». О тех полянах и опушках, где могли жить и бродить герои этой удивительной сказки, где растаяла моя героиня – нежная, холодная Снегурочка, узнав, что такое любовь… И думаю: конечно, жаль, что я никогда не была в Щелыкове – наверное, я бы ещё больше прониклась атмосферой волшебства этого произведения.

Но, когда мы начали репетировать, я вспоминала «волшебный лес» моего детства – в Аносине: огромные сосны и ели, непроходимые чащи, земляничные и грибные поляны, тропинки, проложенные поверх раскинувшихся корней вековых деревьев, разноголосый птичий хор, запах сырой земли и грибов, поросшие мхом пни…

Где всё это сейчас?! Застроено безвкусными коттеджами. Где ты, мой волшебный лес?!.

Сегодня, когда мной сыграно столько ролей – и классических, и современных, – можно с полной уверенностью сказать, что в списке самых дорогих, самых желанных и близких – Снегурочка стоит в самом начале этого списка.

С трудом припоминается сам процесс репетиций спектакля – даже не понимаю почему: ведь с нами работал Евгений Рубенович Симонов, очень интересный режиссёр и глубоко чувствующий, интеллигентный и разносторонне образованный человек. К тому же очень музыкальный и с прекрасным чувством юмора.

Это, наверное, прозвучит странно, но я больше помню ощущение как будто РЕАЛЬНОЙ жизни РЕАЛЬНОЙ Снегурочки. Трудно это объяснить, но в воспоминаниях – и запах леса и дыма от костра, и перерождение детской, придуманной любви холодной, отстранённой Снегурочки к пастушку Лелю в настоящее сильное, страстное чувство к Мизгирю, которое сжигает, которое убивает…

И – счастье взаимной, хоть и короткой любви: «Люблю и таю. Таю… Прощайте все… Прощай, любимый… Последний взгляд Снегурочки – тебе…»

У нас был прекрасный актёрский состав спектакля. Купаву играла Таня Сидоренко – замечательная, мощная актриса. После училища Таня много лет работает в театре на Таганке, снималась в кино, но, к сожалению, нигде по-настоящему не раскрылся талант, дарованный Тане – от Бога. Как она играла в отрывках, спектаклях училища – с ума можно было сойти! Я помню: мы стоим рядом с Лёней Филатовым в ГЗ и смотрим, как Татьяна играет самостоятельный отрывок – причём это было произведение самого Лёни, который часто выдавал написанное за «малоизвестное произведение… ну, предположим, Теннеси Уильямса». Оба ревём. Лёнька наклоняется ко мне и с гордостью говорит: «Это наша Татьяна!..»

Царя Берендея играл Борис Сморчков. Зрители полюбили его по «культовому» фильму «Москва слезам не верит». К сожалению, он снимался мало и ушёл из жизни рано – на мой взгляд, его сломала неудачная женитьба на одной из наших сокурсниц, он начал выпивать. Борька был смешной – наивный и хитрый одновременно, из очень простой семьи. Самозабвенно любил мать. Он пришёл в Щукинское уже взрослым, отслужившим в армии, и – к слову и невпопад – любил повторять: «А вот у нас в музвзводе…»

Роль Весны, матери Снегурочки, играла главная на курсе красавица Лида Бутова – действительно невероятно красивая, высокая, статная. Но никак в дальнейшем не сложилась её актёрская карьера: где-то снялась, что-то сыграла; потом работала на телевидении, вышла замуж, родила. А дальше – «следы затерялись».

Пастушка Леля сыграл наш староста, самый старший на курсе, по-моему, и сегодня такой же моложавый – правда, уже не такой румяный – Толя Екадомов. Толя долгое время работал в министерстве культуры Московской области. Выступает с чтецкими поэтическими программами – причём благотворительными, – и в этом он настоящий подвижник! Толя – наш «архивариус и летописец» – помнит все даты, по сей день живёт жизнью училища, пытается нас собрать, но, к сожалению, всё чаще звонит, чтобы сообщить ещё об одной смерти ещё одного из сокурсников – ряды наши редеют. Как это горько осознавать!..

Бобыля и Бобылиху, трогательных и добрых, встретивших в лесу Снегурочку в тот момент, когда она решилась выйти к людям, – сыграли Серёжа Кашицын и Тамара Абдюханова.

Серёжа – совершенно замечательный актёр, умный, трепетный, нервный, с индивидуальностью которого можно было бы переиграть многих героев Достоевского. К сожалению, не так уж часто в театрах и кино берутся у нас ставить Достоевского…

Серёжа проработал всю жизнь в самарском театре. Хороший артист. Но его мало знает публика в Москве и других регионах. Разве что уж самая театральная. А жаль…

Тамара Абдюханова, сыгравшая Бобылиху…

Нет, это имя требует отдельной главы в моих воспоминаниях.

В самом начале учёбы, на первом курсе, считалось, что я дружу с Таней Сидоренко. Мы действительно почти всё время были рядом: сидели на лекциях, бегали в перерывах между занятиями в кафе. Таня очень любила взять у меня что-нибудь «поносить» или «надеть на свидание»: например, какие-нибудь ажурные чулки или кожаные перчатки – а потом приносила один чулок (или перчатку) и покаянно говорила, что второй потеряла…

Танюшка была такая «немножко светская дама», хотя понятно, что ей нравилось в это играть. Мы приходили в парикмахерскую «Чародейка» на проспекте Калинина в кафетерий, и она, как само собой разумеющееся, кого-нибудь из студентов (чаще всего, меня) просила: «Лапуль! Купи мне кофе и яйцо под майонезом! Что-то есть хочется!..» Свои деньги она не тратила.