Иосиф Дионисиатский - Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста

Но все эти лекарства лишь для того, чтобы завести мотор, доколе не приклоним милосердие Христово согреть наше сердце. Если Он даст нам и немного слез, тогда очи разгораются.

О, эти слезы! Пока молоды, подвизайтесь стяжать любовь ко Христу и Божией Матери, вкусить этих слез любви. Стяжал ты слезы? Бдение становится праздником!

Кроме того, старец Арсений придавал значение и другим факторам, например погодным условиям.

— Самое лучшее время года для молитвы — осень и весна, когда стоит ясная погода. Если в эти времена года у нас проблемы с молитвой, тогда точно у нас проблемы в другом: искуситель имеет власть, и необходимо исследование себя, исповедь и хранение чувств.

Посему, насколько возможно, храните себя от преслушания, осуждения, от гордости, зависти, многоядения и всего того, что открывает дверь искушению, а также и от охлаждения. Настал твой час и ты проснулся? Не рассеивайся, не зевай, не вставай вяло. Монашество требует от нас бодрости, потому что от этого зависит, будем мы жить или умрем. Проснулся? Встань, перекрестись и сразу: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя».

Также он подчеркивал, что условием преуспеяния в молитве является вера в старца и чистая исповедь помыслов.

Еще одним очень важным знаком нашего духовного преуспеяния служит особенная благодать по воскресеньям и великим праздникам. Когда человек в эти дни не чувствует двойную благодать, это означает, что что-то у него не в порядке.

Одним из важнейших условий монашеской жизни является распорядок.

Отец Арсений говорил, как научился от своего святого Старца, что у истинного монаха нет распорядка, но в то же время и без распорядка он не считает преуспеяние возможным. И он объяснял, что послушник никогда не имеет права преслушать старца, оправдывая свой отказ выполнить послушание тем, что оно, дескать, нарушит его распорядок. Но, когда послушание не вынуждает к нарушению распорядка, тогда он должен строго его (распорядок) соблюдать. Настал час выйти на послушание? Не медли ни минуты. Но работай столько, сколько обязывает распорядок. Если говоришь: «Ладно, еще немного и еще чуть-чуть», то отбираешь время у вечерни. Приходит время сна, а ты идешь на вечерню. Случаются вещи и похуже. Некоторые во время, предназначенное для сна, сидят и празднословят. Спать ложатся поздно, встают еще позже. В результате — бессонница, различные неустройства и леность к исполнению правила.

«Однажды, — рассказывал он нам, — когда мы были в пещерах Малой Анны, братия пришли издалека, принесли много вещей и рыбу. Наступало время отдыха. Они говорят:

— Геронда, мы принесли рыбу. Ее надо приготовить, иначе она протухнет.

Старец, не вступая в прения, отвечает:

— Лучше испортиться рыбе, чем нашему распорядку. Оставьте ее как есть и сразу идите спать.

На следующий день он говорит нам:

— Я специально сделал так, чтобы она протухла, дабы этот пример запомнился вам на всю жизнь.

И разве был Старец расточительным? В скиту святого Василия мы часто ели прокисшую еду, чтобы не выбрасывать ее. Однажды в Новом Скиту, когда братия не могли есть скисшую фасоль, чтобы не выбрасывать ее, он сотворил теплую молитву со слезами. На следующий день он дал нам эту фасоль, и мы ее съели. Но она стала сладкой, как сахар!».

— Геронда, что делать, когда в час отдыха не можешь заснуть?

Святые отцы говорят: «Сиди в своей келии, и келия всему тебя научит».

Обязательным отец Арсений считал и чтение. Он говорил: «Чтение тоже является одним из видов молитвы. Мы каждый день читали одну — две главы Священного Писания и после этого — книги святых отцов. Что же касается Исаака Сирина, то он всегда был у нас под мышкой. Не надо тебе другой книги. Достаточно Исаака Сирина, он говорит обо всем. Но, кроме него, мы читали и Лествицу, и авву Дорофея, и Эвергетинос [58], и святого Макария [59]и многих других, а также и жития святых. Читая жития святых, мы получаем двойную пользу. Первая польза состоит в том, что пример их подвигов пробуждает нас от сна нерадения. Вторая же — в том, что, когда мы читаем жития святых с благоговением, святые эти молятся за нас Христу.

Но всегда, прежде чем начать чтение, нужно помолиться. После молитвы чтение жития святого приводит нас в такое умиление, что мы уже не в состоянии остановить слезы. Так бывает потому, что молитва просвещает ум».

— Геронда, что из Священного Писания читать больше всего?

Все Священное Писание богодухновенно, и мы должны читать его всё. Из Ветхого Завета особенное внимание нужно уделять Псалтири. Это очень сильная молитва.

Живя рядом со старцем, мы убедились в том, что те простые вещи, которым он обучал нас, являлись не просто рассудочными словами, а тем, что он исполнял сам и чем жил. Почему от своего преизбытка легко передавал это и нам.

Когда отец П. первый раз послушником пришел в Буразери [60], помыслы [61]напали на него с такой силой, что во время бдения он не мог произносить молитву. Он бежит к старцу Арсению и просит помощи. Старец же говорит ему:

— Не скорби. Помолюсь я, и сегодня ночью помыслов у тебя не будет.

И действительно, как уверял брат, в ту ночь ни один помысл не приближался к нему, так что он удивлялся такой силе молитвы старца. Когда ударили к ежедневной Божественной литургии, послушник прибежал поблагодарить старца.

Тот ответил ему просто:

— Это потому, что сегодня ночью ты все помыслы отослал ко мне!

Другой брат как-то по недоразумению оказался в одном непредвиденном искушении, и на две ночи его заперли в полицейском отделении. Находясь в такой великой нужде, он от всей души призвал молитвы старца. «Тогда, — рассказывает он, — в моей душе тотчас зажглось пламя такой силы, что на протяжении двух суток я не ел, не пил, не присел, не задремал, но мои ноги, подобно двум бревнам, держали меня прямо, и я молился непрестанно».

Это, как уверяет брат, было великим даром от старца. Да, своим чадам он отчасти показал то, чем обладал, еще находясь в этой жизни…

Но, несмотря на это, сравнивая себя с Великим Старцем, он по смиренномудрию видел себя очень далеким от него.

Кроме узкого круга послушников, старца посещало много монахов и мирян, жаждавших высшей духовной жизни и просивших его молитв.

При беседе с мирянами у него был один благословенный обычай. Он говорил им:

— Дайте-ка я посмотрю на ваши руки.

— Зачем же, геронда?

— Хочу посмотреть, носите ли вы кольцо [62]. Если вы носите кольца, то мы будем говорить на одни духовные темы, если холосты — на другие.

Когда посетители интересовались умной молитвой, он спрашивал их: