Иосиф Дионисиатский - Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста

На рассвете 2 сентября звонок из монастыря Дионисиат принес одновременно и радостное, и скорбное известие: «Герондисса, ваш брат старец Арсений только что отошел ко Господу».

Праведных души в руце Божией…

Успение старца Арсения

Что же касается старца Гавриила, то совпало так, что в последние часы жизни своего сподвижника он находился в предсмертной афазии [125]. Это случалось два — три раза, но он снова приходил в себя. В этот раз, как только он пришел в сознание, первым его вопросом было, что стало с другим старцем.

Медбрат говорит ему:

— Он почил, геронда.

Отец Гавриил помолчал немного, а потом с удивлением сказал:

— Хороший старчик.

— Откуда вы это знаете, геронда?

— Я увидел его в ярком свете, подпоясанного красным поясом.

Поинтересовавшись тем, что означает красный пояс, я узнал, что, согласно отцам, это символ девства и бесстрастия.

Но отец Арсений не замедлил забрать с собой и своего сподвижника — самого старца Гавриила, который дней через сорок последовал за ним, согласно со своим давнишним предречением.

…Как-то в 1966 году игумен Гавриил посетил нас в Новом Скиту. Из беседы со старцем Арсением он убедился, что они ровесники не только по возрасту, но и по годам, проведенным в монашестве. И тогда игумен сказал: «Ну, в таком случае мы — два старца — умрем вместе». Слово это стало настоящим пророчеством [126].

Известие о смерти старца тотчас, подобно молнии, распространилось и по Афону, и за его пределами. В нашу обитель стеклось множество монахов почти из всех афонских монастырей, из калив и скитов, много мирян. Особенно же много было братий из монастырей и скитов, состоявших со старцем в близком духовном родстве, — Филофея, Ксиропотама, Каракалла, Констамонита, а также с Катунак, из Нового Скита и из других мест.

«Приидите, последнее целование дадим, братие…». Игумен монастыря Дионисиат отец Харалампий воздает последнее целование старцу Арсению во время последования погребения. На заднем плане между двух священников виден приснопамятный старец Ефрем Катунакиот

Последование отпевания было совершено с величайшим благоговением в соборном храме обители в присутствии многих игуменов афонских монастырей. Из собора святое тело старца было благоговейно перенесено в его последнее жилище. А чистую душу праведника встретил с распростертыми объятиями его блаженный спостник старец Иосиф. Помните, как однажды он посетил его и с великой любовью ему сказал:

— До каких же пор мы будем жить по отдельности?

Приснопамятный старчик со свойственной ему простотой ответил тогда:

— Разве это в моих силах?

Но вот и пришел благословенный час окончательной встречи двух сподвижников.

Незадолго до преподобнической кончины отца Арсения снова приходит к нему Великий Старец, однако на этот раз не для того, чтобы спросить: «Когда ты придешь?», но сказать: «Арсений, настал благословенный час. Я жду тебя с распростертыми объятиями».

Когда два юноши впервые встретились на вершине Афона, они дали обещание, что только смерть разлучит их.

Смерть первого заставила двух неразлучных подвижников расстаться на двадцать четыре года, чтобы потом навеки соединить их по кончине второго. Как вместе они подвизались, так вместе и вкушают сладчайшие плоды своих трудов и в то же время вместе непрестанно молятся, как обещали, об осиротевших чадах и о всем мире, особенно же о всех, с верой призывающих их молитвы.

Вечная им память!

Заканчивая настоящее жизнеописание приснопамятного старца Арсения, я чувствую, что по мере сил выполнил великий долг — долг признательности духовному отцу, благодетелю и учителю всех нас — его духовных чад, которых он воодушевлял прежде всего своей добродетельной жизнью, а затем своими простыми духоносными словами, служившими отражением многолетнего опыта и подвига под руководством великого современного наставника пустыни — Иосифа Исихаста.

Они оба сражались с началами и властями тьмы, выйдя из этой борьбы победителями и получив почесть вышнего звания [127].

За возможные упущения и несовершенства книги я прошу снисхождения в первую очередь у старца, а потом и у всех его духовных чад, желая, чтобы настоящая книга послужила поводом для нового и лучшего издания.

Что касается ее названия, то я полагаю, что именование старца Пещерником уже общепринято ввиду того, что приснопамятный большую часть жизни провел вместе со своим сподвижником в горах, пещерах и ущельях земли [128].

Безусловно, подошло бы и название «Арсений Исихаст», а также старец по справедливости мог бы быть назван «таинником и истинным чадом Богородицы».

Госпожа наша Богородица, жившая вначале во Святая святых (впрочем, и вся жизнь Ее является образцом для исихаста), проявляет, как известно, особенное благоволение по отношению к монашескому воинству. Она по преимуществу является Предстательницей, Питательницей, Руководительницей, а также и источником благодати и утешения для тех, кто отрекся от мира, от суетных наслаждений и даже, по слову Господню, от самого себя [129].

Старец Арсений, благодаря самоотречению и своим сверхъестественным подвигам, действительно стал таинником и истинным чадом Богородицы, всегда с дерзновением умоляющим Ее о нас. Поэтому в заключение мы просим его святых молитв к Госпоже нашей Богородице, а также к Рожденному от Нее. Аминь.

Вечная ему память.

Посвящается

Иеромонаху Харалампию, Дионисия обители некогда игумену, как духовному моему отцу, во афонитов житии рожденному, Пещерником же Арсением из купели воспринятому, сподобившемуся видеть обоих богоугодное житие, явившемуся отражением исихаста Иосифа Пещерника. Свидетельствую о сем малым, признательность имея большую.

Приими же, отче приснопамятне, недостойного чада твоего убогий дар.

Когда настоящая книга готовилась к изданию, в небесные селения был призван, дабы присоединиться к прежде него отшедшим святым отцам, великий отпрыск братства нашего приснопамятного и святого старца Иосифа Пещерника — мой блаженный старец отец Харалампий.

Нижеследующие строки являются кратким памятным очерком, написанным по чувству неизмеримого долга, уважения и признательности. Что же до более полного жития старца, то я питаю благую надежду, что в очень скором времени и нашим монастырем, над которым он на протяжении целого десятилетия осуществлял пастырское руководство, и другими людьми, знавшими его и сподобившимися с его стороны различных благодеяний, будет написано многое.