Гавриила Брилиот - В поисках совершенства в мире искусства. Творческий путь отца Софрония

Однако уже к 1922 году все это было прекращено и вся свобода отменена. Многие художники уехали на Запад, чтобы иметь возможность продолжать работу, а те, кто остался, должны были следовать новому направлению, социалистическому реализму, или же найти себе применение в промышленном дизайне и архитектуре.

Изложенное нами на предыдущих страницах — это всего лишь краткий конспект, поверхностный взгляд, подобный взгляду, брошенному лишь на вершины высоких гор. Это изложение затрагивает лишь внешние факторы, которые как-то коснулись жизни отца Софрония. Никоим образом это описание не может претендовать даже на краткое изложение истории богатого наследия русского искусства и культуры; литература, музыка и другие виды искусства не были здесь даже упомянуты. Сергей Сахаров вырос и впитал в себя все это художественное наследие. Мы вернемся к этой теме, когда будем говорить о его художественной работе, но многое будет неизбежно оставаться за скобками. Сергей был наделен редким умом и мог с легкостью поддерживать разговор не только об искусстве, но также о философии, литературе и поэ зии, не говоря о богословии. Он стал искать выход из все более усложняющейся и гнетущей обстановки, которая складывалась в России в послереволюционные годы. Время было крайне тяжелым, участились аресты. У художников было принято проводить какое-то время заграницей для завершения художественного образования. Таким образом для Сергея был открыт путь в Европу. Впоследствии его семья уничтожила все бумаги, картины, рисунки и всевозможные документы Сергея, потому что в то время было опасно иметь родственника за границей. По этой причине у нас почти не сохранилось ранних работ отца Софрония. Однако, благодаря его собственным сочинениям, воспоминаниям и его поздней работе, мы можем заключить, что у него было фундаментальное академическое художественное образование. Помимо этого Сергей также изучал современных мастеров, особенно Сезанна и французских авангардистов. Вдобавок к уже имеющимся глубоким знаниям, под влиянием и руководством В. Кандинского, а также художников-авангардистов того времени, он вступил в сферу исключительно абстрактной живописи. Почти нет такого художественного направления, в котором бы он не испробовал себя на своем творческом пути. Так что теперь Сергей — полностью сформировавшийся художник, и настало время последовать за ним, оставив вместе с ним его родину.

«Я торопился жить: боялся потерять каждый час, стремился приобрести максимум познания не только в области моего искусства, но и вообще много работал как живописец в моем ателье, просторном и спокойном, сделал целый ряд путешествий по России, по Европе» [76].

Русские художники с начала XIX в. стремились совершить путешествие в Италию и Париж и считали это необходимой составляющей своего художественного образования. Революция 1917-го года не изменила их стремлений. Близкий друг Сергея Сахарова, Леонардо Бенатов, получил стипендию для продолжения своего образования заграницей. Друзья сели на турецкий корабль в Севастополе и направились в Италию [77]. Точная дата их отъезда неизвестна, но, вероятнее всего, это было в середине 1922 года [78]. Имя Бенатова вычеркнуто из списков студентов Вхутемаса за 1920–21 учебный год, и рядом стоит дата — 10.03, что свидетельствует о том, что он оставил учебное заведение десятого марта. Последний раз имя Сергея Сахарова встречается в списках за май 1922 года. Друзья уехали вскоре после этого.

По прибытии в Италию они были задержаны полицией и их попросили доказать, что они художники. Тогда друзья предложили выполнить несколько рисунков. Полиция отдала эти рисунки кондотьеру [79], которому так понравились их работы, что он предложил им остановиться у него в замке, где они прожили некоторое время. Затем они несколько месяцев путешествовали по Италии, изучая шедевры эпохи Ренессанса и посещая древние достопримечательности. На вступительном экзамене в Московское училище живописи, ваяния и зодчества требовалось копировать античные мраморные бюсты, поэтому этим также активно занимались в частных мастерских для подготовки студентов. Сергей и Леонардо познакомились с античным искусством во время своей учебы, что, безусловно, способствовало их желанию увидеть оригиналы этих скульптур.

Одной из первых их остановок была Флоренция, поскольку отец Софроний особенно любил и ценил статую Давида Микеланджело. Лоб этой статуи казался ему исключительным выражением силы, напряжения и сосредоточенности. И позднее он часто придавал те же черты ликам в своих иконах и росписях. Леонардо и Сергей также посетили Венецию, Милан, Сиену, Рим, города и деревни, в которых имелись археологические памятники. В Венеции Бенатов сделал этюд церкви Санта Мария делла Салюте. Этюд представляет собой часть фасада здания, написанный мощно и смело, в основном в голубых тонах, что указывает на попытку художника уловить суть архитектуры, а не запечатлеть романтический пейзаж Венеции. Кисть здесь уверенная, и в то же время передающая неуловимое, как бы текучее движение, как в работах Сезанна. Так что здесь мы видим влияние мастерской Машкова и Кончаловского, о которой шла речь в предыдущей главе.

В Риме друзья посетили Сикстинскую капеллу. Позднее отец Софроний написал в одном из писем к сестре, что его видение и представление о Христе радикально отличаются от видения Микеланджело.

«‹…› [на фреске] Микеланджело в Сикстинской капелле ‹…› Христос словно некий “сверхчемпион”, Он бросает в бездны ада всех посмевших противиться Ему. Жест его “мстительный”, жестокий… Это не мой образ ‹…› Перемени “ОБРАЗ” Христа на большой фреске; вместо “сверхчемпиона” поставь нашего — православного Христа, творящего мир. Если бы мне нужно было теперь живописно представить Божественный Акт Творения, то “жесту” Христа я придал бы трагический характер» [80].

И еще одно его наблюдение:

«В той же Сикстинской капелле, где, кстати, душа никак не располагается к молитве, а только к тем или иным художественным или философским размышлениям, на плафоне имеется другая великолепная фреска: “Творение Адама”. И эта фреска не выражает моего видения» [81].

В Милане они смотрели «Тайную Вечерю» Леонардо да Винчи. Отец Софроний назвал ее выдающимся произведением искусства, но не иконой. Он был восхищен изображением Христа, потому что Его движения спокойны, но отцу Софронию показалось непонятным, почему руки повернуты не одинаково [82]. Изображение апостолов его смутило, поскольку в них слишком много движения. Он также заметил, что одно и то же лицо было использовано для изображения двух апостолов. Когда отец Софроний находился в церкви, созерцая фреску, вошел отец с тремя мальчиками. Один из мальчиков посмотрел на Христа, а затем на Сергея, потом опять на Христа, и ухватился за своего отца.