Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

«После пресс-конференции они продолжали тыкать камерами нам в лицо и преследовать своими вопросами. Это напоминало какую-то постановку. Я вышел на улицу и поймал такси. Заметившие мой отъезд два-три репортера посчитали это признаком новой культуры Salomon. Руководитель компании сел в такси, а не залез в ждавший его у входа лимузин».

Утром в понедельник Мохан пошел в Комнату, чтобы поднять боевой дух сотрудников. Он снял пиджак и засучил рукава рубашки. Обратившись к своим коллегам, он сказал, что компании предстояло пройти три теста. Первым был тест на характер. Уволив Мозера и его напарника Томаса Мерфи, а также приняв отставку других сотрудников, компания прошла этот тест.

Вторым тестом был тест на доверие. Вернув, пусть и частично, доверие со стороны Министерства финансов, Salomon прошла и этот тест.

Третьим был тест на волю. «Это не та же фирма, что прежде, — сказал Мохан, — однако нам следует сохранить некоторые элементы старой культуры, пока формируем новую» 84.

Некоторые из трейдеров остались в недоумении. Что именно он имел в виду под новой культурой?

В эти дни Salomon получила хотя бы одну передышку. Вечером разнеслись вести о том, что президент СССР Михаил Горбачев смещен со своего поста в результате путча. Фондовый рынок немедленно упал на 107 пунктов. Деловые издания, всю пятницу долбившие Salomon, внезапно переключили фокус своего внимания на Горбачева, которого держала под домашним арестом группа военных и гражданских руководителей страны. В то время как танки двигались к Москве, а жители России выходили на демонстрации, клиенты компании бросились к телефонам, а отдел по работе с облигациями полностью погрузился в дела.

«Есть множество способов уйти с первых страниц газет, — сказал один сотрудник компании, — но договориться с Красной армией — это, пожалуй, самый оригинальный» 85.

Глава 49. Разгневанные боги

Нью-Йорк • 1991-1994 годы

Уверенность регуляторов рынка в том, что Salomon сможет выжить на одной лишь репутации Баффета, оказалась ошибочной. Salomon еле устояла, даже когда Министерство финансов частично изменило свой подход. Некоторые крупные клиенты не испытывали по отношению к Salomon ничего, кроме отвращения. Вначале гигантская и влиятельная California Public Employees’ Retirement System, а потом и World Bank отказались от работы с проштрафившейся компанией. Каждую ночь Баффету снились страшные сны о сотнях миллиардов долларов долгов Salomon, которые нужно выплатить в течение ближайших недель. У него было чувство, что на этот раз ситуация вышла из-под его контроля. «События грозили раздавить меня, но я не мог спрыгнуть с поезда. И не знал, куда этот поезд идет».

«Я был не в силах помешать тому, что сотрудники делали каждый день. Я ничего не мог поделать с теми деталями, которые обнаружил, когда вошел в дело, но о которых до этого ничего не знал. Я никак не мог повлиять на мнение Джерри Корригана и на то, что предпримут в этой связи федеральный прокурор Южного округа Нью-Йорка и антитрестовский отдел Министерства юстиции. Я понимал, что необходимо все сделать правильно, но при этом отдавал себе отчет, что, несмотря на все старания, не контролирую ситуацию. Я мог всю ночь оставаться на работе, анализировать происходящее, но это не гарантировало благоприятного исхода дела. Проблема уже повлияла на большое количество людей и могла изменить в будущем мою жизнь».

На следующей неделе Баффет должен был вернуться в Нью-Йорк. Присутствие в Нью-Йорке новоявленного председателя правления требовалось по множеству причин, но главная заключалась в том, что сенатор Дэниел Патрик Монихан хотел встретиться с ним по поводу ситуации с Salomon. Вместе с Мангером они пошли в отдельную столовую на 47-м этаже здания Salomon. Шеф-повар приготовил для Монихана типичные блюда и вина Уолл-стрит. Баффет с Мангером заказали сэндвичи, на которые сенатор смотрел с отвращением. Восточное побережье сотрясал ураган «Боб».

Неожиданно через открытые окна в комнату хлынули потоки дождя. «Боги сердятся на Salomon», — заметил Баффет 1. На той же неделе он и Мангер отправились в Вашингтон на встречу с Биллом Маклукасом и Диком Бриденом из SEC. В офис они вошли, выглядя как «парни, каких можно встретить на автобусной остановке», вспоминал потом Маклукас. Они принялись рассказывать свой план по спасению Salomon, и Маклукас стал понимать, почему одного из говорящих называют живой легендой, а второй заканчивает предложения, которые начинала формулировать «легенда» 2.

Потом Баффет посетил Казначейство и встретился с Ником Брэди, который признался: прежде он думал, что Баффет блефует. «Уоррен, — сказал он, — я знал, что ты возьмешься за это дело, что бы ни случилось» 3. Искренность обращения Баффета тронула его. «Закончи это дело как можно скорее и убирайся отсюда», — сказал Брэди.

Баффет старался, чтобы все нарушения в Salomon были обнаружены, немедленно признаны и исправлены. «Делайте правильно, делайте быстро, чтобы избавиться от всего этого», — говорил он. Когда Баффет произносил «быстро», он имел в виду именно «быстро». Он вызвал к себе секретаршу, которая работала раньше на Гут-фрейнда и всех хорошо знала. «Пола, — предложил Баффет, — почему бы вам не встретиться с членами совета директоров и не расспросить их, когда и что они узнали?» 4Однако Боб Денхам, осторожный и дотошный юрист Мангера и Толлеса, прибывший из Лос-Анджелеса, чтобы возглавить расследование, узнал об этом плане и отменил его — расследование, настаивал он, должно быть проведено юристами.

Первое, что сделал Денхам, — поговорил с Доном Файерстайном. По итогам этого разговора Файерстайн был уволен. Он попросил встречи с Баффетом, который только и сказал ему: «Вы могли сделать больше». Вначале Баффет думал, что Файерстайн не понимал, что происходит 5. Но постепенно пришел к выводу, что верность Файерстайна Гутфрейнду заставила его поставить интересы босса выше интересов Salomon. Денхам получил должность генерального советника. Входя в курс дел компании, Баффет обнаружил, насколько члены ее совета директоров подвергались тому, что он называл «информационное рационирование», со стороны менеджмента Salomon. Баффет и Мангер, в частности, узнали: когда в апреле Мозер впервые признался в том, что делал ставку без надлежащей авторизации разрешения, в компании обнаружили, что он пытался скрыть это и обманул клиента — фактически прикрылся им, сказав, что фальшивый ордер на государственные облигации был выдан в результате технической ошибки.

«Мозер зажег спичку. Еще 29 апреля мистер Гутфрейнд мог задуть ее. Но он этого не сделал. Оказалось, что у Мозера повадки пироманьяка и спички ему хотелось зажигать чаще, чем мы думали. Обязанность Гутфрейнда заключалась в том, чтобы помешать его “пиротехническим пристрастиям”. Но поначалу он не сделал ничего, а потом, возможно, охваченный паникой, сам стал подливать бензин в огонь. В результате акционеры Salomon могли лишиться сотен миллионов долларов, а восемь тысяч сотрудников и их семьи — средств к существованию из-за потери работы.