Александр Волков - Первое ракетное соединение нашей страны

М. Г. Григорьева, П. В. Колесникова, Т. Н. Небоженко. С первой бригады началась практика подготовки командиров на должностях дублёров. Бригада первой в конце 1950-х осваивает новые ракетные комплексы Р-5, Р-5М, Р-12, также первой выдвигается подивизионно после освоения ракетной системы Р-5М в районе предполагаемого боевого применения на Западном ТВД, в том числе за рубеж нашей страны.

Иконников Николай Васильевич, полковник в отставке

– Попал я в армию случайно. И случай бросил каждого в Кап. Яр, – так поётся в песне о ракетно-космическом полигоне Капустин Яр, образованном в Советском Союзе в мае 1946 года под официальным названием 4 Государственный центральный полигон Министерства обороны, с почтовым ящиком «Москва-400».

В 1946 году полигон обосновался и стал обустраиваться на базе села Капустин Яр, известного ещё до нашествия Наполеона. Описание этого места попало в знаменитую энциклопедию Брокгауза и Ефрона за 1895 год, а также в дореволюционные словари. В одном из них говорится: «Русское поселение на развалинах Сарая [столица Золотой Орды] возникло в начале XIX века, в 1805 году. А именно, когда поселённые выходцы из Воронежской губернии перешли на Ахтубу и, зачисленные в возницы эльтонской соли, водворились на этом месте». Село в дореволюционное время было настолько богатым, что, как видно на фотографии, в центре стояли солидные каменные дома с изысканными архитектурными украшениями.

Так мы, отставники, вспоминали наше прошлое житьё-бытие. Действительно, по традиции встреча ветеранов полигона Капустин Яр в шестидесятые и далее годы проходила в сквере столичного Большого Театра. На фотографии 13 мая 1976 года запечатлён Борис Моисеевич Соболь, который на правах начальника «досматривает» содержимое портфеля бывшего подчинённого Николая Иконникова.

Б. М. Соболь (слева) «досматривает» содержимое портфеля Н. В. Иконникова на демонстрации.

Центр села Капустин Яр, улица Ленина. Фото 1952 года.

Однажды офицеры испытательного управления после работы на шахтном ракетном комплексе возвращались на автобусе в родной городок, носивший проектное на звание площадка № 10. Путь не близкий, более сорока километров. Ездили мы на технические, стартовые позиции и на мотовозе, и на грузовых машинах, потом на автобусах, и, конечно, на попутном транспорте.

Да, трамвая мы так и не дождались в Кап. Яре. Но по рельсам катались на работу и с работы. Когда полигон встал на ноги, то одним из основных видов транспорта при езде из военного городка на площадки оказался так называемый мотовоз. Что такое мотовоз? Это не что иное, как тепловоз с прицепленными к нему вагонами. В словаре дана такая расшифровка этого технического средства: локомотив с двигателем внутреннего сгорания небольшой мощности, для маневровых и вспомогательных работ на магистральных, подъездных и других железнодорожных путях.

Такой вид транспорта является неотъемлемой достопримечательностью не только полигона в астраханской степи, но и других ракетно-космических полигонов – Тюратама, Плесецка. Каждый рабочий день для тех, кто работал на площадках, за исключением начальства, начинался и заканчивался мотовозом. К моменту моего увольнения в 1975 году площадки располагались за сорок или за пятьдесят километров. До ближайшей площадки, на которой размещена техническая позиция, было всего лишь четырнадцать километров. Случалось, что этот путь преодолевали пешком, не было даже попутных машин. Трудности нас не пугали, мы получили добротную закалку. Автор этих строк, например, перестал играть в волейбол в свои 85 лет.

Народу перевозилось на мотовозе много, поэтому ходил целый состав из десяти вагонов стандартного плацкартного типа. У каждого был вагон, в котором обреталась по интересам своя компания.

Сослуживец Маркс Цыганов, служба которого на полигоне проходила только на дальних площадках, в поэтической форме вспоминал мотовозную эпопею:

Бетонная дорога проходит параллельно железнодорожной колее. Едем мы, едем, и вдруг автобус останавливается в степи по команде нашего старшего офицера Соболя. В чём дело? Борис Моисеевич увидел в кювете тепловоз, опрокинутый с рельсового пути. Мы стали зрителями подготовки возвращения этой махины на железную колею. Процесс затянулся, и Соболь дал команду ехать без него. Он, как профессионал-железнодорожник, остался по старой памяти руководить подъёмом тягловой силы. Утром мы, не без гордости за нашего начальника, узнали об успешно проведённой операции. Не мог Борис Моисеевич бросить своих бывших подчинённых железнодорожников заниматься этой довольно редкостной аварией без надлежащего опыта. Вот тогда-то некоторые молодые офицеры и узнали, что ракетчик Соболь, прибывший на полигон из Германии в составе сформированной ракетной бригады генерал-майора артиллерии А. Ф. Тверецкого, стал «заведовать» железнодорожным хозяйством. Дело было не простое. На первых порах вся испытательная и проверочная база размещалась в специально оборудованных поездах. Пошло строительство железнодорожных путей на площадку № 2 (техническую позицию) и № 1 (стенд огневых испытаний и проведения имитации пуска ракеты), а затем и на стартовые площадки. Мне довелось по службе работать в архиве полигона, и я был поражён, что рельсы для строительства дорог на полигоне лично выделял не кто-нибудь, а могущественный Лаврентий Берия. На документе стояла его подпись, а на рельсах можно было увидеть клеймо германского концерна Круппа.

Возникали по службе и нештатные операции житейского характера, для решения которых привлекался офицер Соболь. Как правило, выбор исполнителя исходил лично от начальника полигона генерал-полковника Вознюка Василия Ивановича. Он отлично знал способности своих подчинённых и, что называется, буквально дорожил кадрами. Генерал Вознюк боевым офицером прошёл фронт. Он очень хорошо знал жизнь, прекрасно разбирался в людях. Главная черта этого человека, бросавшейся в глаза с первого знакомства, это то, что он был отличным психологом. Соврать ему, исказить факты, приукрасить положение дел было практически невозможно. И не потому только, что он обладал информацией, получаемой из различных источников, причём раньше всех, но и потому, что очень хорошо знал подчинённых, сразу жёстко оценивал достоверность доклада. Он знал не только служебные качества офицера, но и его семейную жизнь: дружно ли живёт с женой, не скандалист ли и так далее.