Анатолий Маляр - Записки одессита. Оккупация и после…

Дело было так: поднимались мы как-то с Ленькой по Польскому спуску (Канаве). Смотрим — тянет с трудом Моисей свою телегу. Стали ему помогать. Сперва даже бескорыстно. Обнаружили, что он везет ящики с водкой, и не устояли от соблазна. Схватили по бутылке и побежали вниз. Тачечник почувствовал, что его транспортное средство резко потяжелело, поставил его и без труда нас догнал. Моисей отобрал у нас «приработок» и после этого мы потеряли его доверие.

Ленька рано начал курить, и мама, уходя на работу, стала запирать его на ключ. Ленька залазил на подоконник и кричал нам, чтобы привязали ему папиросы к спускаемой им нитке. Тоненькое папиросы «Огонек» или «Труд» («туберкулезные палочки») стоили восемьдесят копеек в ценах 1947 года. Такую услугу мы ему оказывали, и он пыхтел на подоконнике с «веселой песней на губе»:

Тетя Дозя, услыхав родной голос и его позывные, бегом взобралась на четвертый этаж, открыла дверь в комнату, а Ленька проскочил мимо нее в коридор, затем на кухню, и по черному ходу через минуту оказался на улице. Его мама, запыхавшись после бега, медленно спускалась по лестнице в надежде поймать его, но это желание явно не соответствовало ее реальным возможностям.

Ленька вывернулся, отбежал метров двадцать, показал поларшина — «во поймаешь!». Тетя Дозя такого оборота событий не ожидала. Позеленев от злости, закричала, что было силы: «Это Витька научил тебя ругаться, …б твою мать!»

Кроме Витьки явно было некому…

Незадолго до того Витька отобрал у Леньки бутылочки из-под одеколона. Они были никому не нужны, но Ленька пожаловался маме. Тетя Дозя пошла проводить следствие к маме Вити. Леня позвал меня посмотреть, как будет торжествовать справедливость.

Впереди шла тетя Дозя, сзади — Ленька и я. Мы поднялись по винтовой лестнице на третий этаж. Тетя Ира, Витина мама, выглянула на стук в окно, открыла дверь, впустила Ленькину маму, а мы остались ожидать торжества справедливости возле дверей.

Когда Витина мама узнала, из-за чего к ней явилась тетя Дозя, она рассвирепела, с силой вытолкнула Ленькину маму на лестницу, и той пришлось бежать вниз, перепрыгивая через несколько ступенек, чтобы не упасть. Мы едва успевали за ней.

Сзади, опережая нас, со свистом летели злосчастные бутылочки, разбиваясь о стены и ступени… Все мы очень скоро оказались внизу, в подъезде дома № 23. Леня с мамой уже ничего не хотели.

Пришел я домой. Возможно, в тот день были вспышки на Солнце. Сестра была не в настроении и усадила меня за стол делать уроки. Комнату заперла и ушла. Наверное, от умственного напряжения, захотелось мне по серьезным делам в туалет. Заглянул под кровать — горшка нет. В таком состоянии долго думать я не мог. Нашел несколько газет, с помощью которых справил нужду, в эти же газеты упаковал продукты жизнедеятельности. Запах мешал сосредоточиться на уроках.

Выглянул в окно. На улице гуляли два Толика — наш, соседский, и брат Вити. Я крикнул — «Толик, держи!» и сбросил свое изделие в окно. Как назло, под окном проходила нарядная дама в шляпке с пером, и кулек, зацепив его, упал ей прямо под ноги. Все могло обойтись, но в этот момент оба Толика с криком «это мое!» разорвали «подарок», испачкав даме туфли. Она взвилась, и стала так кричать на всю улицу, как не кричат, наверное, и при родах. Я спрятался, а что оставалось делать? Дама долго не могла успокоиться и с шумом поднималась по парадной лестнице к нам «в гости». С криком стала стучать в двери квартиры.

Соседи открыли. Дама не молчала и секунды, подошла к нашей двери и стала так стучать, что старинные двери могли не выдержать, но выдержали… Она требовала, чтобы я открыл.

Открыть двери я не мог, ключа не было, впрочем, мне и не очень-то хотелось эту даму видеть. Чтобы еще больше не рассердить женщину с пером на шляпе, пришлось затихнуть, и не спрашивать «кто стучится в дверь моя?». Женщина пошумела еще какое-то время и ушла.

Дом № 23 привлекал нас с Леней не только потому, что там обитал наш друг Витя. Там проживали еще Валера и Игорь, с которыми мы играли в карты и шахматы. При входе во двор, справа, находилась парадная, где мы проводили турниры.

На подоконнике выходившего туда же окна столовой остужались пирожки, которыми торговали по коммерческим ценам с улицы. Окно было защищено сеткой, которую мы снизу повредили. Незаметно для работников столовой проводилась конфискация двух-трех пирожков после их загрузки. Но щекотали наши ноздри не только пирожки.

На первом этаже, рядом с подоконником, на котором проводились турниры, проживала семья Тайчера, рубщика мяса с Привоза. Его жена приспособилась готовить еду на примусе рядом с входной дверью своей квартиры. В непосредственной близости от нас она закидывала куски мяса в кастрюлю, даже не закрывая ее крышкой. Не знала, наверное, что «голь на выдумки хитра».

Впрочем, сама идея похищения полусырого мяса из кастрюли семьи мясника Тайчера принадлежала не нам, а беспризорному коту с большой умной головой. Он на наших глазах запрыгнул на кухонный столик и, став на задние лапы, когтем одной из передних подцепил солидный кусок, с которым скрылся в подвале.

Увидев это, Игорь принес из дому рыболовные снасти, при помощи которых со второго этажа легко можно было попасть в кастрюлю грузилом с крючками. Дождались, когда хозяйка ушла в комнату и тихо опустили снасть. Мясо поймалось сразу, и леска плавно понесла кусок вверх. Внезапно вышла хозяйка и увидела всю эту картину.

— Миша, Миша, нас грабят хулиганы! — она попробовала прыгнуть за мясом, но не достала.

Раньше, чем мясник успел среагировать, наша компания уже сбежала по винтовой лестнице, не выпуская лески из рук. Мясо прыгало по ступенькам, шлепаясь о них с приятным звуком. Потом оно катилось по подъезду и по улице через дорогу. Во дворе дома № 26, где жил Толик Тит мы отмыли мясо и сгрызли его, чтобы не пропало…

Железнодорожный вокзал представлял собой большую площадку, огороженную невысокими металлическими решетками с проходами к перронам. У входа оставалась полуразрушенная лестница в несколько ступенек, справа от которой стояло какое-то подобие вокзальной пристройки с кассой, продающей билеты. Подъездных путей было три или четыре.

Поезда прибывали и отправлялись редко. Паровозы, доставлявшие пассажирские составы выглядели чумазыми, такими же были кочегары и машинисты. Вокруг состава густо летали хлопья сажи и все поезда, высадив пассажиров, отправлялись на мойку.

Однажды мы с Ленькой решили покататься на поезде. Уселись на ступеньки пассажирского вагона (двери были закрыты).

Поезд тронулся, мимо нас проплыли Куликово поле, затем дома. Мы увлеклись движением и не заметили, как паровоз, таща за собой вагоны, въехал в мойку. Вагоны терлись какими-то катками с намотанными на них грязными тряпками, из-под них била струями вода. Тряпки крепились к металлическим стержням, которые нас здорово исцарапали.