Валентина Бялик - Исаак Бродский

Частное собрание, Москва

Портрет Людмилы Бурлюк. 1906

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

В этих воспоминаниях, которые Бродский писал в зрелом возрасте, сквозит его постоянная нетерпимость к любым художественным новшествам, выходящим за пределы конкретного видения мира и изображения его таковым, и даже противопоставление: «...не был футуристом, к искусству относился серьезно».

В семье Бурлюков Бродский с товарищами проводил летние месяцы несколько раз, как всегда много работал, но именно в 1906 году была создана замечательная картина, о чем позднее подробно вспоминала Людмила Кузнецова-Бурлюк: «В теплый день я начинаю позировать Бродскому и другим художникам. Сижу на полу, на коврике, хотя кругом много кресел: почему-то Бродский нашел, что так лучше, и брат его поддержал. Смотрю на зеркала, в простенке между ними балконная дверь. В открытые настежь окна льется солнце. Синеют подснежники в саду и на столе, а распустившиеся листья яркой зеленью режут глаза...»

Эта картина своеобразна по композиции и удивительно красива по цвету. Лимонно-желтый воротник в сочетании с розовыми рукавами блузки модели вносит особый «восточный» колорит в портрет. Что сообщает картине праздничность и необычность? То ли светлая в крупных цветах стена за спиной девушки, то ли нежная зелень холста, прислоненного к стене, то ли сложные цветовые рефлексы на полотняных чехлах кресел. Пейзаж на этом холсте становится органичной частью интерьера, пронизанного солнечными лучами. Кресла, картина и кушетка образуют легкий подвижный хоровод вокруг сидящей светловолосой Людмилы. Портрет не похож ни на какое другое произведение, созданное Бродским, ни до него, ни после.

Образование в Одессе было закончено в 1902 году. Осенью того же года Бродский без испытаний был зачислен на первый курс Академии. Несмотря на то, что в первый год учителями Бродского были профессора Ян Ционглинский, Григорий Мясоедов, Гуго Залеман, он стремился учиться у Ильи Ефимовича Репина. Мастерская Репина была переполнена, но Бродский проявил максимум энергии и добился от мэтра согласия: «Если вы можете работать при таких условиях, то начинайте».

Весна. 1914

Частное собрание, Москва

Зима в провинции. Эскиз. 1910

Частное собрание, Москва

Зимняя сцена. 1914

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Бродский оказался старательным и способным учеником, и позднее его отношения со старым художником превратились в искреннюю дружбу. В 1926 году на своей фотографии, подаренной Репину, Бродский написал: «Величайшему художнику, гению русского искусства, Илье Ефимовичу Репину, на произведениях которого я учился, выучился и понял, что такое искусство, картина, форма и тон».

Репин же всегда находил время дать пространную характеристику любимого ученика: «О Бродском писать легко... Потому что и его характер и произведения, в которые он вкладывает столько любви и красоты, всегда журчат чистым источником ключевой воды...

Особенность творчества Бродского - тонкость и изящество линий. Это свойство редкое и драгоценное...

Меня восхищает в произведениях Бродского, после его дивных, тонких линий истинной красоты, его колорит: скромный, глубокий, своеобразный и всегда неожиданный, - как его творчество. Он поет чисто, звонко; его мелодии красок бесконечны по своим сочетаниям, по своей особой гармонизации». Письмо это написано в 1910-е годы, после того, как ученик окончил Академию художеств с золотой медалью, стал вполне успешным и даже модным живописцем.

Во времена Академии Бродский увлекался работами Рериха, подражал в рисунках Врубелю, с особой любовью разглядывал произведения Репина, Левитана, Серова, Нестерова, Сомова. Высоко ценил Константина Коровина, хотя повторять его живописные приемы не старался. Что касается влияния Репина, то у Бродского никогда не было желания перенять у того технику мазка - влияние учителя было более глубоким и плодотворным. «От Репина я воспринял не его манеру письма, а его отношение к искусству, любовь и серьезный подход к искусству как к делу жизни».

Общеизвестно, что людям свойственно идеализировать свое прошлое, а иногда и историю. Но в истории нашей страны есть страницы, которые навсегда останутся окрашенными красным цветом, цветом крови. Не случайно, выдающиеся художники и в высшей степени порядочные люди, что, увы, не всегда совпадает, - Валентин Серов и Василий Поленов - подали прошение в Академию художеств, уведомляя, что слагают с себя звания академиков, протестуя тем самым против того, что расстрелом 9 января в Петербурге руководил великий князь Владимир, президент Академии художеств.

В письме родителям Бродский писал: «Вчера у нас в круглом дворе (Академии художеств. - В.Б.) был большой митинг, просто грандиозный, я до сих пор под сильным впечатлением, не мог никак уснуть. Зрелище массы людей, и горячие ораторы, и слушающие их - все было, очень волновало и красиво. Всюду красные флаги. Надо было рисовать, конечно, но уже был вечер, а света было мало, только из окон, но я, кажется, все хорошо запомнил и смогу сделать эскиз». Как и для каждого художника, зрительные впечатления для Бродского играли важную роль. Но помимо этого понадобился и эмоциональный шок, когда художник, оказавшись на улице Петербурга при разгоне демонстрации, чудом избежал гибели. Кроме того, для молодого человека, которому суждено было жить за чертой оседлости, если бы он не являлся учащимся Академии, воплощение в картине темы борьбы за гражданские права и оплакивание жертв этой борьбы стало насущной необходимостью.

По цензурным соображениям эскиз картины Красные похороны был снят с весенней выставки в Академии художеств и арестован. «С 1906 и вплоть до 1917 года она пролежала свернутой в трубку, и только после Октябрьской революции я разыскал ее и подарил Музею Революции».

Возможность «переключиться», выйти из круга привычного и увидеть: несмотря ни на что, мир вокруг полон красоты, - является счастьем человеческой натуры.

«Пребывание в Академии, особенно последние два года (1907-1908) совпало с моим увлечением пейзажной живописью. Я горячо полюбил пейзаж, затейливость его узоров, изумительный его рисунок, чудесную искренность природы. Прочное овладение рисунком было одним из тех достижений, которые я сумел вынести из Академии...» Уже в ранних пейзажах Бродского были черты, определившие его стиль: мягкость, певучесть, музыкальность, ажурность рисунка.