Валентина Бялик - Исаак Бродский

Людмила Бурлюк, вспоминая годы учебы вместе с Бродским, позднее писала: «В те годы (1905-1907) Бродский... любил оживлять свои пейзажи многочисленными фигурками. Как правило, это не бездействующие фигурки - они живут своей жизнью, и в этом сказывается любовь Бродского к человеку».

Аркадий Рылов в своих воспоминаниях очень точно характеризует пейзажную технику художника: «Бродский, как ювелир или ткач, покрывает узорами свои пейзажи и женские портреты. Эти красочные узоры оригинальны и красивы. Он не пишет, а рисует красками тонкой кистью».

Красные похороны. Эскиз. 1906

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

Сквозь ветви. 1907

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

Аллея, освещенная солнцем. 1908

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

Академическая дача. 1907

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

Выработанный с помощью одесского преподавателя Бродского Костанди длительный опыт изучения всех деталей изображаемой натуры позволил художнику свободно сочинять у себя в мастерской самые разнообразные пейзажи - вроде бы не существующие, но абсолютно правдоподобные. Уже упоминалась музыкальная одаренность Бродского. Возможно, эта музыкальность повлияла на возникновение в его пейзажах особого «ажурного» стиля. Сам художник был уверен, что влияние на него таких блестящих скрипачей-виртуозов, как Яша Хейфиц, Иосиф Ахрон, Мирон Полякин, Ефрем Цимбалист, с которыми он дружил в молодости, несомненно.

Возможно, именно в картине Старая церковь (В Тверской губернии) (1907) художник нашел тот художественный прием, который потом будет часто повторяться в его пейзажах: декоративно решенные тонкие ветки деревьев, украшенные множеством разноцветных листьев - синих, оранжевых, фиолетовых, висят, как плети. Подобный прием встречается и в картине Академическая дача (1907).

Портрет жены художника, Любови Марковны Бродской, на террасе. 1908

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Дети на лужайке. 1913

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

В окрестностях Парижа. 1909

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

Летом 1906-1907 годов Бродский жил во Владимиро-Мариинском приюте, как официально называлась академическая дача в Тверской губернии. Купец Кокоринов пожертвовал земельный участок с постройками для учеников Академии, «не имеющих приюта в летнее время», чтобы они могли там работать. Многие его однокашники в поисках интересных мотивов уходили за несколько километров от дома. «Я поселился на даче недалеко от имения Манзей-Волковой. Работая над этюдами, я часто бывал на берегу озера, где стояла скамейка у большого мраморного льва.

В год моего выпуска на конкурс я женился на Л.М. Гофман, портрет которой мне давно хотелось написать на фоне пейзажа. Здесь, на даче, у меня возникла идея сделать ее портрет с натуры прямо на воздухе.»

Кажется странным, что Бродский, не благоволивший объединению «Мир искусства», хотя и участвовавший в их выставках, создал произведение столь близкое им по духу. Рука художника не была равнодушной, когда он писал этот красивый, салонно-романтический портрет. Он умело соединил в органическое целое пейзаж и портрет. Мир живой и неживой природы, нежная, трогательная женская фигурка и холодная мраморная скульптура - все находится здесь в контрасте, но не в противоречии. Противопоставление замечаешь, лишь когда всматриваешься в спокойную модель и трепетную рябь воды. Почти квадратный холст придает всей работе устойчивость и равновесие.

В портрете живет таинственность, соотносимая со стихами Осипа Мандельштама:

Истончается тонкий тлен.

Фиолетовый гобелен.

К нам на воды и на леса

Опускаются небеса.

Нерешительная рука

Эти вывела облака,

И печальный встречает взор

Отуманенный их узор.

Недоволен стою и тих

Я - создатель миров моих,

Где искусственны небеса

И хрустальная спит река.

Теплый день. 1908

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

Дом в Париже. 1909

Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург

Удача этого портрета-картины подготовлена долгой и серьезной работой в предыдущие годы. Еще в 1904 году Бродский с товарищами по Академии отправился на остров Валаам писать золотую осень. «Тогда он не стремился изобразить какой-то один момент солнечного освещения, передать свое “впечатление”, - вспоминал его однокашник Михаил Панин. - Изображая воду - лужи, озера, - он передавал мелкую зыбь, рябь на воде в красивых серебристых тонах. Когда он писал небо, то видел в нем потоки струй, перламутровую паутину в нежных переливах колорита».

Не удивительно, что художник за это произведение и картину Теплый день был удостоен высшей академической награды - золотой медали и поездки за границу. Взыскательность строгой экзаменационной комиссии привела к тому, что из 28 выпускников восемь не получили звания художников, а за границу были посланы только четверо.

Как много узнаем мы из картины Теплый день о предметном мире той поры. Большие и маленькие детские коляски, куклы, игрушки, обручи-серсо. Тут же взрослые и дети всех возрастов, около ста фигур, - все, казалось бы, смешалось на полотне и растворилось в теплом свете. Этот мотив спокойно струящегося света неторопливо протекающего дня, радостного гомона детей рождает ощущение красоты незатейливого бытия. Сам же художник считал полотно слегка «замученным»: он заканчивал картину осенью, когда свет и солнце изменились.

Конкурсные работы Бродского были оценены всеми, кто писал о выпуске Академии художеств. Аркадий Рылов, заметивший Бродского еще на академических выставках, писал: «Портрет его жены, красивой брюнетки в черном платье, сидящей возле каменного льва на берегу озера, просто удивил меня. Это работа не ученическая. Фигура женщины, пейзаж с озером, подернутым легкой рябью, далекое небо, насыщенное светом тихого летнего дня, говорят о большом художнике с поэтической душой».