Александр Лесс - Непрочитанные страницы

Все три повести подписывались одним и тем же именем: «Старшина 2-й статьи Крылов».

Повести имели большой успех — каждый номер газеты зачитывался буквально «до дыр».

Капитана знали на флоте как работника редакции, и поэтому всякий раз, когда он приезжал в части и подразделения, моряки засыпали его вопросами; какой из себя Крылов? Есть ли у него семья? Откуда он родом? На самом ли деле он старшина 2-й статьи?..

— Товарищи, — отшучивался капитан,— вы же знаете, что я не имею права разглашать военную тайну. Крылов — человек очень скромный; после войны — я уверен — он объявится, и тогда мы будем иметь удовольствие его видеть и с ним беседовать...

...В 1943 году, будучи в командировке в Москве, капитан пришел к редактору газеты «Красный флот» генералу Мусьякову.

С места в карьер генерал стал расхваливать повести старшины 2-й статьи Крылова:

— И откуда вы только выцарапали этого старшину? Самородок ваш старшина!.. И знаете, капитан,— продолжал генерал, придав голосу выражение значительности,— я это говорю не только от своего имени, а и от имени армейского комиссара первого ранга товарища Рогова. Кстати сказать, товарищ Рогов наградил старшину медалью...

— Ах так,— воскликнул капитан,— тогда давайте мне мою медаль!.. Старшина Крылов — это я.

— Ну, это ты брось! — погрозив пальцем капитану, сказал генерал.— Не трави!..

Тогда обескураженный капитан стал привлекать свидетелей, которые подтвердили, что он и есть старшина 2-й статьи Крылов.

Но и «показания» свидетелей не помогли.

Капитану мягко дали понять, что старшина награжден не за повести, а за подвиги в немецком тылу.

— Так я и не получил свою медаль,— с улыбкой сказал мне писатель Юрий Герман.

«АЛЛЕЯ ПЕТРОВИЧА»

«...когда я слышу, как шумит мой молодой лес, посаженный моими руками, я сознаю, что климат немножко и в моей власти и что если через тысячу лет человек будет счастлив, то в этом буду виноват и я...»

А.П.Чехов, «Дядя Ваня»

Последние годы жизни Петр Петрович Вершигора провел в родной Молдавии. Он жил в Голерканах — маленьком селе на берегу Дубоссарского моря, в шестидесяти километрах от Кишинева. Его крохотный домик-шалашик стоял в глубине густого леса. Здесь Вершигора работал над новым романом.

...В середине лета 1962 года в Голерканы приехал фронтовой товарищ Вершигоры — Владимир Зеболов, тот самый неистовый партизанский разведчик, который, не имея кистей обеих рук, добровольно пошел на Великую Отечественную войну и с первого до последнего дня сражался в рядах партизанских соединений Ковпака и Вершигоры. Вершигора много вдохновенных страниц посвятил Владимиру Зеболову в знаменитой своей книге «Люди с чистой совестью».

В тиши молдавской деревни Вершигора и Зеболов, ставший преподавателем истории партии Новозыбковского педагогического института, писали книгу «Партизанские рейды»,— незадолго до смерти Петра Петровича она вышла в издательстве Академии наук Молдавии «Штиинца».

Однажды Вершигора и Зеболов гуляли по берегу Дубоссарского моря. Перед ними в сиреневой дымке лежала земля Молдавии, искромсанная оврагами. Они как бы вспарывали землю, обнажая пласты чернозема. Его размывали дожди и выветривали знойные степные ветры. Вершигора остановился и, глядя вдаль, с горечью проговорил:

— Знаешь ли ты, какое это богатство — молдавский чернозем?! Ведь ему цены нет!.. А вот во время ливней этот самый чернозем вместе с водой уносится по оврагам в реки и моря... Спасать землю надо!..

Зеболов не сразу понял своего друга.

— Спасать?.. Как?..— удивился он.

— Сажать леса! — ответил Вершигора.— Леса, леса и только леса!..

Уловив немой вопрос Зеболова, Вершигора продолжал:

— Понимаешь, Володя, нет такого памятника, который можно было бы сохранить на века... Бронза и та разрушается... Бессмертным памятником являются только книги, выдержавшие испытание временем, да леса, посаженные рукой человека...

И тогда, может быть, Зеболову и пришла на ум мысль посадить у себя на Брянщине, в Новозыбкове, молдавские пирамидальные тополи, которые никогда не росли в этой полосе России.

— Помогите достать саженцы пирамидальных тополей! — попросил Зеболов, загоревшись неожиданно возникшей идеей.

Петр Петрович ничего не ответил, только согласно кивнул головой. Зеболов хорошо знал этот молчаливый жест Вершигоры,— он был скуп на обещания, но всегда стремился сделать больше того, о чем его просили.

И Вершигора исполнил просьбу товарища, исполнил раньше, чем Зеболов мог даже предположить.

В один теплый осенний день в Новозыбков прибыла грузовая автомашина. В кузове деревцо к деревцу лежали двести саженцев пирамидальных тополей — по ходатайству Вершигоры их прислал Молдавский ботанический сад.

Прошло немного времени, и был устроен воскресник — живой, горячий, дружный, какого еще не видел Новозыбков. Студенты всех факультетов, вооружившись лопатами, копали ямки, любовно высаживали тоненькие и хрупкие деревца. Так возле нового здания института, в самом центре города, появилась аллея, не предусмотренная никакими архитектурными планами.

Назвали ее «Аллеей Петровича» — в честь писателя, Героя Советского Союза, генерал-майора Петра Петровича Вершигоры.

С тех пор в институте установлено твердое правило: каждый выпускник биологического факультета, уезжающий на работу в школы области, получает вместе с дипломом и саженец пирамидального тополя; он обязан посадить его там, где будет работать.

Так на Брянской земле растут, шумят, тянутся к небу пирамидальные тополи Молдавии. И каждое деревцо, вырастая, как бы утверждает вечную славу писателю и воину.

КНИГА, РОЖДЕННАЯ В ЗАСТЕНКЕ

Писатели обычно не склонны раскрывать двери своей творческой лаборатории. Между тем у каждой книги, как и у каждого человека, бывает своя биография, свой жизненный путь, своя судьба.

...Я вспомнил II съезд писателей, полное шумного оживления фойе Колонного зала Дома союзов и свою беседу с литовским писателем Александром Аугустиновичем Гудайтисом-Гузявичюсом.

— Я никогда не думал стать писателем и не мечтал о литературной деятельности. И если все же я стал литератором, то этим я целиком обязан своей революционной работе.

Так ответил Александр Гудайтис-Гузявичюс на мой вопрос о том, как он работал над своим романом «Правда кузнеца Игнотаса».

...Александру Гузявичюсу было девятнадцать лет, когда в конце 1927 года литовская фашистская полиция арестовала его за революционную деятельность. Тогда же он был исключен из 7-го класса гимназии в г.Укмерге. 7-й класс ему удалось окончить в Каунасе, позже он вернулся в Укмерге, провел антиимпериалистическую массовку молодежи. Вскоре Гузявичюс снова приехал в Каунас, чтобы продолжать учение. Еще не окончилась первая четверть учебного года, как полиция стала преследовать юношу,— впоследствии выяснилось, что на массовке был провокатор, который выдал его полиции.