Александр Лесс - Непрочитанные страницы

Года три назад Зуев выпустил свою первую книгу — сборник фенологических заметок. Она быстро разошлась, эта книга, и Зуев начал писать вторую.

Зуев одинок. В его холостяцкой комнате на улице Осипенко стоит огромное бюро, за которым он восседает чинно и важно, напоминая своим видом древнего алхимика. В этой большой комнате, давно уже не убиравшейся, в фантастическом беспорядке свалены рукописи, комплекты старых газет, какие-то веревочки, заметки, книжки, блокноты; все это соседствует с охотничьими принадлежностями, ягдташами, арапниками, патронташами, ошейниками, удочками...

...Изредка в коридорах «Вечерней Москвы» появляется Дмитрий Павлович. Как всегда, он — в монокле, в берете и сапогах, под мышкой у него громадный портфель, до отказа набитый рукописями. Но сейчас Зуев уже далеко не тот, каким я знал его. Лицо постарело и пожелтело, он носит густую седую бороду и длинные — до плеч — седые волосы. Он ходит чуть сгорбившись, но все еще бодро, при встречах редко улыбается и редко с кем-нибудь заговаривает. Его заметки теперь не появляются на страницах газеты так регулярно, как прежде, и если он все же приходит в редакцию, то только потому, что не может расстаться с газетой, не может не ощущать ее вечно напряженного пульса, не может жить вне той редакционной атмосферы, которая и составляет смысл жизни каждого журналиста.

БУКЕТ БЕЛЫХ РОЗ

— Если ты хочешь знать, что такое подлинная писательская слава, существующая помимо воли самого писателя и как бы отдельно от него,— послушай короткую историю, простую и трогательную.

Таким интригующим предисловием начал свой рассказ писатель Марк Ефетов.

— Я только что приехал из Ялты, где почти месяц провел в Доме творчества. Однажды мне захотелось прокатиться в Севастополь, и я сел на катер, курсирующий между Севастополем и Ялтой. Было раннее утро. На палубе я увидел молодую пару. Загорелые, в легкой спортивной одежде, в широкополых войлочных шляпах, с рюкзаками за плечами, они стояли, опершись руками о фальшборт, наблюдая, как из-за гор медленно выплывает солнце, как постепенно разгорается утро.

— Вы — туристы? — спросил я.

— Да,— взглянув на меня, ответили оба сразу.

— Где же вы живете?

— Ночуем на турбазе, а днем бродим где вздумается...

— А вы? — поинтересовался юноша.

— В Ялте, в Доме творчества литераторов...

— Скажите, а в Севастополе тоже живут писатели? — после некоторого молчания спросила девушка.

— Я знаю только одного писателя, который сейчас находится в Севастополе.

— Кто же это?

— Паустовский.

Девушка и ее спутник многозначительно переглянулись. По взглядам, которыми они обменялись, я понял, что мое сообщение и взволновало их и озадачило одновременно.

— А как его найти? — снова спросила девушка.

— Ей-богу, не знаю... Скорее всего в гостинице...

Вскоре катер подошел к пристани, и мы расстались. Вечером я возвращался в Ялту и почему-то искренне обрадовался, когда среди пассажиров увидел моих случайных знакомых.

— Ну, как, удалось вам повидать Паустовского? — спросил я.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Неужели Константин Георгиевич вас не принял? — встревожился я.

— О нет!— воскликнула девушка.

— Тогда что же произошло?.. Расскажите, пожалуйста!..

— Ну так слушайте... Приходим мы в гостиницу. «У вас живет Паустовский?» — спрашиваем администратора. А он отвечает вопросом: «Вам он очень нужен?» — «Очень»,— говорим. «Тогда идите в другую гостиницу»,— и протягивает адрес.

Мы посоветовались и пошли на рынок — неудобно как-то прийти к Паустовскому с пустыми руками... Ходим по рынку, прицениваемся к цветам, денег у нас мало, совсем почти нет... А цветы, назло, такие дорогие, просто ужас!.. Ну ничего, кое-как наскребли на букет белых роз...

Она помолчала, подумала о чем-то и продолжала:

— Приходим в другую гостиницу и опять — к администратору:

«У вас живет Паустовский?»

«Живет».

«А в каком он номере?»

«Константина Георгиевича сейчас нет... Он недавно ушел...»

Он сказал это как-то очень спокойно, а нас его слова — точно обухом по голове.

Но делать было нечего. Постояли мы немного, посмотрели друг на друга и говорим администратору:

«А вы не можете передать ему этот букет?»

«Отчего же,— говорит администратор.— Передам, А от кого, если он спросит?»

«Да ни от кого... А впрочем, скажите так: от читателей».

[1] Не запутался, не зацепился, вожак — толстый пеньковый трос, на котором крепится весь порядок сетей. Если вожак плохо уложен в бухту и «подрезает» во время выметки, все пропало — нужно выбирать сети, укладывать их заново, снова искать рыбу, и, т.д.— словом, потерять сутки, если не больше.