Ирэна Высоцкая - Мой брат Владимир Высоцкий. У истоков таланта

А больше всего тем, что осталась жива, когда на улицах Киева проносилось страшное «Хайль Гитлер!» и слово «еврей» означало смертный приговор, наша бабушка обязана своим соседям, семье Мельниченко.

Родной для всех Высоцких дом на улице Франка в Киеве. Фото В. Ткаченко

И узнали мы об этом опять-таки благодаря Вадиму Ткаченко. Приведу дословно его сообщение:

«Я сегодня встретился с Ириной Андреевной Мельниченко, дочерью людей, которые спасли от смерти Ирину (Дарью) Алексеевну Высоцкую-Семененко во время немецкой оккупации Киева. Она рассказала, что помнила из рассказов родителей, старшей сестры Галины, поделилась своими собственными воспоминаниями о бабушке Высоцкого. Правда, мы пообщались непродолжительное время, но… ей слово:

“Я родилась в 1944 году в Киеве. У моих родителей было четверо детей. Старшая – Галина (1937 г. р.), потом – я, Наталия (1945 г. р.) и Александр. До войны родители жили в доме на углу улиц Ленина и Франко. В этом же доме жила и Ирина Алексеевна. Когда началась война, все жильцы из этого дома были расселены по другим квартирам, так как в нашем доме был большой пожар. Ирина Алексеевна и мои родители с сестрой поселились в 20 – м доме по ул. Ивана Франко. Жили они в квартире № 3 на втором этаже. Это была коммунальная квартира, и кроме нашей семьи и семьи Семененко жила Софья Денисовна. Как познакомилась Ирина Алексеевна и ее муж, Георгий Лукич, я точно не знаю. Знаю, что он был слесарем в нашем ЖЭКе. На момент начала войны Ирина Алексеевна и Георгий Лукич жили уже вместе. Дарьей Ирина Алексеевна стала буквально в первые дни оккупации. Это Лукич помог сделать ей новые документы, где была запись о ее национальности – украинка. Когда начались расстрелы евреев в Бабьем Яру, к нам в квартиру пришли трое немцев с целью выявления евреев. В коридор вышли все жильцы нашей квартиры, и старший из солдат, изучив документы и осмотрев всех внимательно, указал на Ирину Алексеевну пальцем и спросил: «Юде?» Та ответила отрицательно. Тогда немец обратился к моим родителям с тем же вопросом по поводу Ирины Алексеевны. Мои родители тоже подтвердили, что эта женщина не еврейка. Немец еще раз задал свой вопрос и направил пистолет на родителей, но те снова ответили, что их соседка не еврейка. После этого немцы ушли, но весь период оккупации Ирина Алексеевна жила в страхе, что кто-то когда-нибудь выдаст ее. Я знаю, что Ирина Алексеевна всю жизнь проработала косметичкой на Крещатике. Кроме того что она работала в парикмахерской, она принимала клиентов и у себя на квартире. Так же, на квартире, она принимала посетителей и во время войны. Лукич и она делали различные мази, кремы и так далее. У них в комнате всегда было много разных пиалок, банок со всякой химией, даже, помню, была банка с пиявками. Домашнюю практику Ирина Алексеевна продолжила и после войны. У нее были, помню, очень солидные клиенты – богатые такие дамы. Да и Ирина Алексеевна не бедно жила, тем более после войны. Запомнилось, что у нее на пальцах всегда было много колец и перстней, одно слово – «аристократка». Потом, после ее смерти, все ее драгоценности (а там было и фамильное золото, доставшееся ей по наследству) пропали, и связано это было с Георгием Лукичем. Но это не наше дело. Бог ему судья.

Помню, что Ирина Алексеевна домашней работой занималась мало. Практически, у них всю домашнюю работу выполняла домработница по имени Наталья. А Володю Высоцкого я видела несколько раз, в 1960-х годах. Запомнился мне таким коротко стриженным. Он тогда приезжал к своей девушке, которая тоже была актриса и работала в русской драме (речь идет об Изольде Высоцкой). Часто приезжали Семен и Алексей Высоцкие. Очень хорошие впечатления у меня остались о жене Семена Владимировича Евгении Степановне (о том, что она трагически погибла, Ирина Андреевна не знала). Помню детей Алексея Владимировича и Александры Ивановны – Ирэнку и Сашу. Да, все Высоцкие в первую очередь запомнились своей интеллигентностью и образованностью. В последний раз Володя, или Вовочка, как звала его бабушка, появлялся в нашем доме уже после смерти Ирины Алексеевны. Помню, он принес бобину со своими песнями и подарил Георгию Лукичу. А Лукичу очень нравилась песня «Охота» («Охота на волков»). Тот слушал ее часто на магнитофоне – такой огромный катушечный магнитофон, и плакал. Кстати, еще в 1950-е годы у семьи Семененко появился один из первых телевизоров с увеличительным стеклом, какие тогда были. И телефон у них был.

Владимир Высоцкий в Театре им. А.С. Пушкина

Ирина Алексеевна Высоцкая со вторым мужем Георгием Лукичем и невестками Евгенией и Александрой

К концу жизни Ирина Алексеевна сильно погрузнела. У нее очень сильно болели ноги, и передвигалась она по квартире, опираясь на стены. На улицу не выходила, и любимым ее местом был балкон. Сядет там в кресло, кота с собой берет. У нее был такой кот пушистый сибирский – Чита. Там у нее была даже лежанка. Летом на какое-то время Ирина Алексеевна и Лукич выезжали в Ворзель (под Киевом), в курортную зону. Снимали там домик.

Ирина Алексеевна Высоцкая с внучкой Ирэной Алексеевной

Жаль, что так рядом совсем была с Владимиром Высоцким, а на его концертах ни разу не побывала, даже у нас в Киеве. Сестра моя, Галина, больше с ним общалась – они ровесники. Но к сожалению, она уже умерла, а то бы она рассказала больше меня.

И в квартире у нас он не спел ни разу. А бабушка его очень любила и гордилась им, своим внуком.

В 1962 году я поступила в консерваторию по классу фортепьяно. Дома у меня был пианино, и я, естественно, часто играла на нем различные музыкальные композиции. Ирина Алексеевна любила классическую музыку и, бывало, просила меня, чтобы я сыграла ту или другую вещь. Очень она любила слушать «11-ю сонату» Моцарта, Штраус ей нравился, финал Турецкого марша. Играла я ей «5-ю рапсодию» Листа, ноктюрны Шопена. А вот Рахманинов ей не нравился. Любила Ирина Алексеевна и театр, конечно. Была заядлой театралкой и частенько посещала Театр русской драмы им. Леси Украинки. В конце жизни, когда тяжело уже было ходить, Лукич заказывал машину для Ирины Алексеевны, и они отправлялись в Театр оперы и балета (от дома до театра – метров 200–250). Любила смотреть «Лебединое озеро» и слушать изумительную музыку Чайковского. Из крепких напитков любила коньяк. К ней приходили друзья, супруги Броня и Фаня, они давно дружили. И вот они садились, разговаривали, иногда под коньячок”».