Эмир Чалбаш - Сковать боем!

После перебазирования на аэродром «Н» нам пришлось еще некоторое время работать на лыжах. Аэродром еще не был готов к работе на колесах. Наконец-то наше командование БАО докладывает, что аэродром укатан, и его можно эксплуатировать вполне нормально. Но наш командир полка А.Н. Воротников был опытным командиром, старым летчиком. Он долго ходил по полосе, ездил на стартерах, пробовал укатку аэродрома. Затем запустил мотор и попробовал порулить на самолете, на котором уже установили колеса. Но определенного решения – да или нет, не принял. Вызывает меня и говорит:

– Товарищ Чалбаш! Я вам поручаю опробовать полосу, справитесь?

– Надо справиться, товарищ командир, ведь кому-то надо попробовать, – отвечаю.

– Только учтите, местами колеса врезаются в снег, так что если заметите резкое торможение – не взлетайте. Понятно вам?

Он имел такую привычку, в конце предложения всегда спрашивать: «Понятно вам?» Мы все это знали.

– Я вас понял, товарищ командир, разрешите выполнять?

– Сначала на разных скоростях прорулите, если убедитесь, что можно взлетать, тогда взлетайте. Понятно вам?

– Все понятно, товарищ командир.

Так я начал испытывать аэродром на колесах. Я понимал, что сегодня решится вопрос: летать нам дальше на лыжах с ухудшенными аэродинамическими качествами самолета или же летать на колесах, при которых восстановятся все прежние хорошие качества нашего И-16. Собрались смотреть на мой полет многие летчики и техники. Все они с нетерпением ждут скорее переходить на свои родные колеса. Прорулил я несколько раз туда и обратно на разных скоростях, но результаты неважные. Местами колеса врезаются в уплотненный снег, и самолет резко тормозится. Что делать? Зарулить самолет на стоянку и объявить, что полоса не годится? Такого результата не хочется, а хочется, чтобы она годилась. С другой стороны, на меня возложена большая ответственность и оказано большое доверие, как это оправдать, чтобы было справедливо и объективно?

Принимаю решение взлететь, чтобы была полная ясность на взлете и посадке. Стал для взлета. Аркадий Никифорович движением головы спрашивает: «Ну, как, мол, взлететь можно?», тем же способом отвечаю: «Нормально». Он показывает рукой на взлет, и я начинаю взлет. Самолет разбегается хорошо, но только хочу отдать ручку, поднять хвост, колеса местами врезаются в снег, разбег замедляется; опять беру ручку на себя, облегчаю нагрузку на колеса, самолет разгоняется. Отдаю ручку от себя, опять старая история. Становится отчетливо ясно, что полоса не годится для колес. Взлететь я, конечно, мог бы из трехточечного положения, но такой взлет на И-16 является самым неграмотным и опасным. Убираю газ, прекращаю взлет. Как только убрал газ и тяги винта не стало, самолет резко затормозился, колеса врезались в снег, и самолет скапотировал. Я лежу вверх ногами, повисший на привязных ремнях. Вся кабина, даже рот – полны снега. Сам вылезти из кабины не могу. Хорошо, что самолет не загорелся. Прибежали летчики, техники, на руках подняли самолет и вытащили меня из кабины. Испытание окончено, результаты известны. Смех и горе.

Но горя больше, опять придется помучиться на лыжах некоторое время.

Очень недовольны мы были лыжами, которые не убирались в полете и этим самым резко снижали аэродинамические качества самолета, и И-16 значительно терял скорость и маневренность. Однако лыжи тогда сыграли и положительную роль. В нашем полку в первый месяц многие летчики производили вынужденные посадки вне аэродромов, и почти все они заканчивались благополучно, самолеты оставались целыми только благодаря лыжам.

Мне, лично, пришлось второй раз производить вынужденную посадку в поле из-за невозможности посадки на своем аэродроме, опять благополучно только благодаря лыжам. Таким образом, в зиму 1941/42 гг. лыжи вместо колес оказали большую услугу нашим летчикам при вынужденных посадках на поле на глубокий снег. Так что один серьезный недостаток лыж в полете компенсировался главным их преимуществом перед колесами при вынужденных посадках вне аэродрома.

Мы знали, что на центральном фронте, где-то недалеко от нас действуют наши истребители И-16 с моторами М-63 и с пушечным вооружением. Дошли до нас слухи о том, что фашистские летчики в воздухе сильно остерегаются этих истребителей. Видимо, для этого было у них достаточно оснований; наверно, не один получил по «зубам» и навеки остался в белоснежных полях Подмосковья.

Чтобы как-то и чем-то компенсировать временно утраченные летно-тактические данные своих самолетов, мы решили пойти на маленькую хитрость. Поснимали со своих И-16 «коки» (обтекатели) с втулок винтов, имитируя тем самым пушечный вариант И-16. Надо сказать, что первое время наша хитрость удавалась. Особенно эффективно это сказалось, когда мы прикрывали свои войска от удара фашистской авиации. Прикрываем мы определенный район звеном И-16. Идет группа в 9, 12, 18 самолетов Ю-88 или Ме-110 для нанесения удара с воздуха по нашим войскам или определенным объектам. И как только замечали, что их будут атаковать «пушечные И-16», сразу же стремились как можно скорее повернуть к линии фронта и не быть атакованными. Зачастую бомбили поспешно, не прицельно, куда попало и старались уклониться от атак истребителей И-16. Аналогичная картина наблюдалась и при встрече с истребителями Ме-109. Не желали они ввязываться в воздушный бой с нами. Очень жаль, что таких случаев было не так уж и много. Я помню несколько таких моментов. Дело в том, что в очень скором времени фашистские летчики разгадали нашу наивную «хитрость» и стали по-прежнему действовать самоуверенно и еще более нахально. Несмотря на то, что самолет И-16 на лыжах потерял некоторые свои положительные качества, но все же маневренность у него осталась приличная. Наши летчики привыкли, приспособились к самолету, и должен сказать, что небезуспешно действовали против фашистской авиации, искусно и умело пилотируя самолет И-16. Счет сбитых самолетов противника в полку стал расти.

Постепенно в групповых воздушных боях, не раз, одерживали победу наши летчики: И.И. Гонченков, А. Некрасов, С. Журов, Удовиченко, Назаров, Н. Сидоров, Назаренко Николай, Губернаторов. Мне с напарником Г. Кочегаровым тоже удалось добиться победы в воздушном бою в районе Можайска. Мы вдвоем сбили еще один Ме-110. Характерным является тот факт, что длительное время, больше месяца, наш полк не имел ни одной потери в воздушном бою. Хотя пробоин мы привозили немало, но зато все как один возвращались на свой аэродром.

Можно сказать, что за зиму мы неплохо втянулись в боевую работу и имели уже кое-какой боевой опыт. За это время довольно неплохо изучили противника, его сильные и слабые стороны, тактику действий. В этом немаловажную роль сыграло, прежде всего, безупречное летное мастерство бывших летчиков-инструкторов Качинской школы. А что касается нашей слабой подготовленности в вопросах элементов боевого применения в первое время пребывания в действующей армии, то этот пробел ликвидировался со временем практической их отработкой непосредственно на войне с реальным противником. Нам теперь надо было удержаться некоторое время, получить новую технику и тогда смело переходить в наступление в воздухе. А это время не за горами. Мы знали, что наша промышленность блестяще справляется с поставленной задачей обеспечить фронт новой боевой техникой. Наши новые самолеты «МиГ», «Лагг», «Як» все больше появляются на фронте. Скоро и мы их получим, как говорится, «и на нашей улице будет праздник».