Марк Любомудров - Федор Волков

В Царском Селе и произошло первое знакомство с ними Елизаветы и придворных. Двадцать первого января, на другой день по приезде, ярославцы уже играли «Хорева», а через несколько дней показали подряд весь остальной сумароковский репертуар, наигранный еще в Ярославле, — «Синав и Трувор», «Гамлет», «Артистона». Представления шли в комнатном театре императрицы.

Третьего февраля их доставили в Петербург, где «объявили» при дворе. Здесь они выступили еще дважды — шестого и девятого февраля, в помещении Немецкого театра в Большой Морской улице у Синего моста. Здание было свободно, так как немецкая труппа Гильфердинга на весь 1752 год уехала в Ригу. Оба представления вновь посетила Елизавета Петровна.

Вскоре в связи с наступлением великого поста спектакли были прекращены. Однако спустя несколько недель в дворцовых покоях, в интимной обстановке состоялся еще один, «закрытый» спектакль. В камерфурьерском журнале, где регистрировались события личной жизни императрицы, появилась следующая запись: «18-го числа марта, пополудня в обыкновенное время, в присутствии ее императорского величества и некоторых знатных персон, а не публично, отправлялась ярославцами русская комедия „О покаянии грешного человека“». Неурочность постановки оправдывалась духовным содержанием пьесы.

А. А. Греков. С оригинала М. И. Махаева.

Проспект летнего дворца императрицы Елизаветы Петровны.

Гравюра резцом и офортом. Середина XVIII в.

Так состоялись первые в истории русского театра гастроли провинциальной труппы в столице. Необычное это событие имело далеко идущие следствия.

Ярославцев определили на жительство довольно далеко от центра — в пригородном Смольном дворце, питание велено было отпускать им от двора. Лишь Волков бывал ранее в Петербурге, он и явился поначалу поводырем, показывал землякам город, примечательные его места.

Как же отнеслись при дворе к ярославским спектаклям? Елизавета Петровна приглашала на них своих приближенных из числа «искусных и знающих» людей. Смотрел ярославцев граф И. И. Шувалов, человек высокой культуры, знаток искусств, будущий президент Академии художеств. Посетил представления и Александр Петрович Сумароков, побывал и за кулисами, познакомился с Федором Волковым и его подопечными. Знатоки, конечно, увидели и оценили «превеликие способности» Федора и других актеров. Спектаклями в основном остались довольны. Но… все же были они так не похожи на отточенное искусство французской придворной труппы, на изящные представления итальянцев. В манере игры провинциальных лицедеев чувствовалось отсутствие школы — она была (по словам Н. И. Новикова) «только что природная и не весьма украшенная искусством».

Елизавета испытывала колебания — полгода решалась судьба ярославцев. В конце концов от мысли использовать ярославскую труппу на придворной сцене отказались. Наиболее приглянувшихся актеров оставили в столице — Федора Волкова, Ивана Дмитревского, Алексея Попова. Остальных же решили, «ежели похотят, отправить обратно в Ярославль».

Однако кроме упомянутых уже лиц остались еще в Петербурге — и Федор Волков к тому усилия приложил — Григорий Волков и Яков Шумский. Остальные отбыли на родину.

Идея создания русского театра тем временем не угасла. Из оставшихся ярославцев и группы придворных «спавших с голосу» певчих составилась труппа в двенадцать человек, которая стала эпизодически выступать то в помещении Немецкого театра, то в головкинском доме на Васильевском острове, где имелся небольшой театральный зал. Этот дом, ранее принадлежавший графу М. Г. Головкину, императрица отдала для сценических «отправлений» в конце августа, и с этого времени он стал именоваться «российским комедиальным домом».

Я. Васильев. С оригинала М. И. Махаева.

Проспект Аничкова дворца с частью Невской перспективной дороги.

Гравюра резцом и офортом. Середина XVIII в.

Одиннадцатого сентября по повелению Елизаветы Дмитревского и Алексея Попова определили в Шляхетный корпус, присоединив их к группе певчих, уже начавших там обучение. Они должны были проходить общий курс наук, а также заниматься языками, танцами и рисованием — кроме «экзерциций воинских».

В середине декабря 1752 года царский двор отбыл в Москву, где и пробыл до мая 1754 года. Вместе с ним взяты были в первопрестольную придворные итальянские и французские труппы, а также ярославцы Федор и Григорий Волковы, которые стали именоваться «московскими комедиантами». Они в качестве певчих участвовали в итальянских оперных спектаклях. Таким путем надеялись приобщить их к господствовавшим канонам сценической игры.

Из письма Ивана Дмитревского Федор вскоре узнал, что в корпусе начали их обучать комедиантскому делу на классицистский манер, вместе с бывшими певчими заняли подготовкой трагедии под началом шляхетных педагогов, а паче других Александра Петровича Сумарокова. Письмо дало новое направление мыслям Волкова: надо соединяться, составлять еще одну труппу, — как он уже делал несколькими годами ранее в Ярославле, — приискивая и научая способных к лицедейству русских людей.

И со свойственной ему напористостью Федор начинает хлопотать о возвращении в Петербург, в корпус Шляхетный, где и станет формироваться профессиональное ядро будущего театра. И вот наконец подписан долгожданный «ордер». 9 февраля 1754 года в соответствии с высочайшим повелением директор Шляхетного корпуса князь Б. Г. Юсупов приказал находящихся в Москве российских комедиантов Федора и Григория Волковых определить для обучения в корпус и «содержать их во всем против кадетов, и обучать французскому и немецкому языкам, танцовать и рисовать, смотря кто к какой науке охоту и понятие оказывать будет, кроме экзерциций воинских».

В отличие от других кадетов братья Волковы оказались в привилегированном положении. Помимо бесплатного стола и обмундирования они продолжали получать жалованье как «комедианты» — Федор сто рублей в год, Григорий — пятьдесят. Также имели возможность содержать «служителей»(то есть лакеев).

Конечно же, по пути в Петербург братья не упустили случая завернуть в родное гнездо — в Ярославль. Надо было также уладить начавшиеся неприятности по содержанию серно-купоросных заводов. Сводная сестра Волковых М. Ф. Кирпичева требовала «означенных Волковых, яко чужеродцев, за нерадетельное ими оных заводов произвождение и за неимением у них капиталу от владения тех заводов отрешить».