Тами Олдхэм-Эшкрафт - Во власти стихии. Реальная история любви, суровых испытаний и выживания в открытом океане

– Милая, ты должна попробовать. Мы только что катались на морском дьяволе!

Ричард на борту «Майялуги»

Мне было вполне уютно на моем каноэ, где я чувствовала себя в безопасности, и перспектива лезть в воду, кишевшую акулами, вовсе не выглядела такой уж заманчивой. Но, понаблюдав с полчасика, как веселятся парни, я подумала: почему бы нет? Я позвала Ричарда и сказала, что готова рискнуть.

Желудок подскочил куда-то к горлу, когда я соскользнула в теплую воду. Ричард с Лаком плавали рядом, и Лак жестом велел мне держаться ближе к нему. Лак нырнул, и я нырнула вслед за ним. Под нами проплывал гигантский черный скат манта. Лак схватился за его плавник, я схватилась за ногу Лака, и мы понеслись вперед.

Мне перестало хватать воздуха, и я разжала руки, глядя, как скользит вперед луч фонарика Лака и морской дьявол уносит своего пассажира. Оставшись на короткий миг в одиночестве, я развернула фонарик вниз, в сторону океанского дня. Не увидев ничего, кроме собственных ног, подняла голову к небу. Ярко сверкали звезды. Чей-то оклик и свет, упавший на лицо, привлекли мое внимание.

– Правда здорово? – спросил Ричард.

– Просто невероятно. Давай еще раз!

Вернувшись в реальность из сна, в котором каталась на скате, я осознала, что по-прежнему нахожусь в кормовой каюте «Хазаны», а все мое тело покрыто испариной. Мокрая штормовая одежда липла к коже. Воздух в каюте был влажный. По стенам стекал конденсат. Вода на полу плескалась в такт движениям покачивающейся на волнах «Хазаны»; то и дело раздавались какие-то ритмичные стуки и скрип… Наконец я заставила себя подняться.

Прошлепала по воде в салон – никаких перемен. Беспорядок, кажется, только усилился. Кошмар продолжался. Ощущая боль во всех затекших мышцах, я выбралась из каюты и остановилась в кокпите. Океан был спокоен, будто гигантское озеро, волны колыхались едва заметно. Я ощутила ненависть к этому покою – почему же, когда мы с Ричардом попытались пересечь этот самый океан, он превратился в беснующегося монстра? Теперь он лежал передо мной притихший, словно побитая собака, а его воды мирно огибали себе земной шар. Я натужно кашлянула, попытавшись сплюнуть сухим ртом, и, взяв в руки бинокль, снова принялась высматривать любимого. Вокруг не было ничего, вообще ничего, кроме проклятого солнечного света, игравшего на воде яркими бликами. Опустив бинокль, я не выдержала и села, позволив теплым лучам ласкать тело. Я не заслуживала такого удовольствия, но мне так хотелось тепла. С немалыми усилиями я содрала с себя сырую одежду. С каждой новой сброшенной тряпкой солнце пригревало все ласковее, растапливая пробиравший меня до костей могильный холод. Как мне может быть так хорошо, когда мне так плохо? Чушь какая-то.

Я задремала, а потом, разбуженная свежим бризом, долго вглядывалась в морской простор. Сверкающий океан, казалось, пытался убедить меня снова стать друзьями. «Ненавижу тебя», – пронеслось в моем мозгу.

Оглядевшись вокруг, я не увидела ничего, кроме бескрайней бирюзовой водной глади, перетекающей на горизонте в бескрайнюю кобальтовую синеву неба. Ни тебе нависших облаков, ни белой пены на гребнях чудовищных валов, ни Ричарда. Только море и я.

Надо шевелиться. Нельзя вот так просто сидеть. Столько всего предстояло сделать. Почему я осталась жива? Чего ради жила? Ради вот этого? Что же это в таком случае? Проверка? Проверка на что? На прочность? Наказание? Может, я слишком жадничала, желая получить от жизни все, что она может дать? Получить Ричарда? Нет. Здесь что-то другое. Что же? Я не знала. Боже, что же это? И за что?

От волнения меня снова начала бить дрожь. Дыши глубже, велела я себе. Почувствуй солнечное тепло. Я легла и позволила солнцу нагревать обнаженное тело во всю мочь. Я задремала, а когда очнулась, поняла, что перестаралась: все тело было покрыто потом, а голова болела так, словно череп сжимали тисками.

– Нужно вычерпать воду из яхты . – Мысль не вспыхнула у меня в голове, она медленно вплыла, дожидаясь, пока я приму ее. Я приняла. Я встала и отправилась вниз.

Там воняло. Прекрасное парео, васильковое и мандариново-оранжевое, – его Ричард купил мне на Таити – обмоталось вокруг сетки гамака; я высвободила его и повязала. Я стояла посреди каюты и озиралась, не зная, за что хвататься.

– Нужно вычерпать воду из яхты , – снова повторил голос в голове. Я подчинилась. Подойдя к приборной панели, я повернула переключатель, запускающий трюмную помпу. Ничего не произошло. Я опустилась на колени и пошарила руками под водой, надеясь, что смогу понять, если в поплавковый выключатель набился какой-нибудь мусор. Коснувшись выключателя, я ощутила удар током.

– ОЙ! – Я отдернула руку.

Но если электричество есть… я опасливо коснулась выключателя еще раз, и меня снова тряхнуло.

Я взялась за ручную помпу, но при таком количестве разного хлама в воде фильтр моментально засорялся. У меня не было сил бороться с ним, и я бросила это дело. Привалившись к дивану, чтобы передохнуть, я с тревогой размышляла о предстоящей мне огромной работе: необходимо было выкачать из яхты всю воду. Вроде бы воды в «Хазане» больше не становится. Я могу не торопиться, убеждала я себя, буду работать понемногу, с перерывами.

Я вдруг заметила, что потолок каюты ободран до стеклопластика. Покрытые винилом фанерные листы, под которыми он был скрыт раньше, валялись внизу. Я встала и дошла до носовой каюты. Покопавшись в рюкзаке, выудила так редко использовавшуюся губную помаду. Вернувшись в салон и собрав разбросанные листы фанеры, со своей ношей я выбралась в кокпит и написала на каждом листе:

ПОМОГИТЕ! Я БЕЗ МАЧТЫ НА 15° СШ

Подписанные фанерки по очереди отправлялись за борт и, покачиваясь на волнах, уплывали вдаль. Наконец все пять табличек скрылись в океане, отправившись искать моего спасителя. Я потеряла их из виду, лишь изредка на далеком гребне можно было заметить поблескивающий на солнце белый винил, посылавший в небеса мою мольбу цвета спелой сливы.

– А смысл? Черт побери, есть в этом хоть какой-то смысл? – спросила я себя.

Но потом незнакомый тихий голос у меня в голове – голос, становившийся моим другом, моим спасителем, – таинственным образом вмешался в мои размышления и произнес:

– Не сдавайся, милая. Не сдавайся .

Был ли это Ричард? Голос не был похож на голос Ричарда.

– Тебе надо привести эту лодку в движение , – мягко намекнул голос.

– Отвяжись от меня.

– Почему бы тебе не поесть?

– Сам ешь.

– Ладно, и поем.

Незримые руки деликатно подхватили меня под мышки. Я спустилась в каюту. Беспорядок здесь царил просто тошнотворный.