Мариам Ибрагимова - Диалог с тайным советником Сталина

Так, например, генсеку Сталину помимо всего прочего спецпайком было предусмотрено пятнадцать тушек кур на месяц — для соблюдения диеты.

Но и их оказалось мало, хозчасть добавила еще пять. В состав меню генсека входили и лучшие сорта вин.

Надо сказать, что, несмотря на не отменённый Лениным сухой закон, утверждённый в стране последним монархом, вина, коньяки и водка в обилии находились в складских помещениях закрытых правительственных распределителей.

А что касается диетического мяса домашней птицы, то любовь к этому продукту Джугашвили испытывал с детства, когда, безнадзорный, с такими же, как сам, дружками, нанизав на суровую нитку несколько кукурузин, выходил на «охоту» на окраину Гори, где куры, гуси, индюки и утки паслись на приусадебных участках, а то и просто на воле.

Пойманную на наживку птицу уносили подальше от глаз людских, разделывали и, поджарив на костре, с жадностью съедали.

За такое своеволие шарлатану Сосо (уже тогда прилепилось к нему это прозвище) от отца Виссариона влетало больше всех.

С того времени сохранил он любовь к шашлыку из мяса птицы.

Многочисленные мастера кавказской кухни знали о вкусовых пристрастиях хозяина. На ближних и дальних дачах, при подсобных хозяйствах специально для вождя разводили кур, индеек, фазанов, куропаток, рябчиков. Правда, это было позже, когда страна оправилась от голодного мора, хотя народ долго ещё не знал, что такое сытая жизнь.

Простых смертных кремлёвский властелин держал впроголодь, чтобы «не гас революционный дух», «стремление к действиям» в условиях «обостряющейся классовой борьбы».

Его забота о кадрах не только кремлёвских, но и на периферии была воистину всеобъемлющей.

Изолированные от народа, партийные чиновники получали роскошные квартиры репрессированных в правительственных домах со спецстоловыми, откуда трижды в день за несколько кварталов тянуло ароматом жареного мяса, дразня нищих и голодных.

Так было даже на моей родине — в Махачкале, когда в 1933–1935 годах голод гнал в Дагестан людей с Кубани и Дона.

Толпы оборванных, чумазых, истощённых детей и подростков умирали под заборами у вокзалов и пристаней. На рассвете их тела подбирали, укладывали на подводы штабелями, как брёвна, покрывали брезентом, везли за город и сбрасывали в глубокие ямы.

Заботился «отец народов» не только о благоустройстве, быте, полноценном питании партийных работников, но и об их драгоценном здоровье.

Нарком здравоохранения даже издал указ: «Ввиду крайнего переутомления ответственных работников ЦК ВКП(б), предлагается ввести порядок предоставления возможности использовать отпуск для отдыха и поправления здоровья».

Поправлять здоровье было где. Все курорты страны были предназначены для лечения трудящихся, но фактически — для правящей элиты. Лучшие здравницы Кавказа и Черноморского побережья, Подмосковья были открыты только для «слуг народа».

Кое у кого из правителей, возвысившихся из пролетарских слоёв, не замедлили проявиться «барские» замашки. Не довольствуясь отечественными здравницами, они потянулись на фешенебельные курорты Европы.

Тратили валюту, предназначенную для закупки зерна голодающим.

И этот элитарный сброд ехал отдыхать в Карлсбад, Висбаден, в Австрию, к подножию Альп, на другие всемирно известные курорты. Воистину, эгоизм и себялюбие у большевиков превышали груз навеянных марксистами передовых идей!

В период НЭПа страна немного воспрянула после экономического кризиса, но начавшаяся коллективизация опять ввергла молодую республику в водоворот крестьянских бунтов, насилий и террора.

Новая волна голода захлестнула регионы, производившие зерно, которым кормилась не только вся Россия, но и заграница.

Повинный во всём этом Сталин, со свойственной ему способностью и умением сваливать собственную вину на других, стал выискивать «козлов отпущения», обвинив активно действовавших по его же заданию партократов в «головокружении от успехов».

В аппарате ЦК ещё были люди мыслящие, образованные, которые критически оценивали диктат и сумасбродство генсека и открыто высказывали своё мнение, критикуя его необдуманные и не согласованные с членами ЦК действия. И не только высказывали, но и публиковали на страницах печати свои соображения и предложения.

Возьмём, например, Бухарина. Как известно, Николай Иванович — коренной москвич, член РСДРП с 1906 года, кандидат в члены ЦК ВКП(б), член Президиума Академии наук, главный редактор газеты «Известия», соратник Ленина. Я хорошо помню газетные публикации, в которых обвиняли Бухарина за его теорию «врастания кулака в социализм». На самом же деле, как я с трудом разобралась позже, эта теория называлась «Теория устойчивости мелкотоварного производства».

Глубоко не вникая в политику, но хорошо зная жизнь села, я не сомневалась в правоте теории Бухарина, который, как я понимаю сегодня, был против того, чтобы у крестьян отбирали всю землю.

Что ж в том плохого, что Николай Иванович настаивал на том, чтобы людям были оставлены приусадебные участки наряду с создаваемыми колхозами. Что также нужно оставить крестьянину хотя бы минимальное количество крупного и мелкого скота. Что крестьянин привык кормиться и кормить семью за счёт собственного хозяйства — эту привычку он вобрал в себя с молоком матери.

Коллективные хозяйства можно создавать на добровольных началах и даже где-то в принудительном порядке.

Крестьяне будут отдавать часть своего труда коллективным хозяйствам.

Они сами и члены их семей найдут время для обработки своих участков, для ухода за скотом и будут кормиться за счёт собственного хозяйства.

Но если мы отберём у крестьян всё, они превратятся в иждивенцев колхоза, то есть государства. Общественное — значит, ничьё, а раз ничьё, значит, его можно брать, нарушая законы.

А брать будут те, кто станет во главе хозяйства. Глядя на них, станут воровать и рядовые.

В конце концов, лишившись заинтересованности собственников, часть крестьян предастся лени, безделью.

И ещё надо учесть, что, если крестьянам будет оставлена часть земли и скота, у него могут образоваться излишки, которые он будет реализовывать на рынках или сдавать в приёмные пункты при колхозах.